Мечтай, создавай, изменяй!

Когда Кипутре было под тридцать, он написал письмо Уолту Диснею. Ему как раз выделили участок пляжа от харизматичного и распутного первого президента Индонезии Сукарно, одержимого идеей превращения Джакарты в современную столицу, даже если по ходу дела придется довести до разорения все остальное население страны. Кипутра, который, как и большинство индонезийцев его поколения, предпочитал, чтобы его называли только по имени, недавно окончил архитектурный университет и однажды побывал в Диснейленде. Нельзя сказать, что его сильно поразили герои сказок, разгуливающие по дорожкам, песни и парады, верховые прогулки и тому подобные вещи, но он буквально влюбился в диснеевское понимание архитектуры. Он писал мэтру о том, что мечтает видеть его своим партнером в проекте тематического парка в диснеевском стиле в Джакарте.

Дисней ответил, что не собирается открывать Диснейленд в Джакарте и настоятельно рекомендует Кипутре не использовать его имя. Индонезиец был не столько рассержен, сколько растерян. Он-то ясно видел прекрасные перспективы проекта! Как же мог такой человек, как Дисней, не заметить их? Стремясь во что бы то ни стало доказать свою правоту, он разбил парк развлечений в партнерстве с компанией Ancol. Затем построил порт. Добавил артистическую деревню. Открыл рестораны, отели, поля для гольфа. Построил дома и Sea World. В настоящее время Ancol — четвертый по посещаемости в мире после Disney World, Tokyo Disney и Диснейленд. Он даже опередил Disneyland Paris. И в свои восемьдесят Кипутра не собирается останавливаться на достигнутом, по крайней мере пока не выведет компанию на первое место.

В Индонезии проживает 240 миллионов человек — это четвертый показатель в мире, — но до некоторого времени ей не уделяли особого внимания западные транснациональные компании. Страна богата природными ресурсами, в том числе нефтью и минеральными ископаемыми; в благоприятных климатических условиях произрастает свыше 30 тысяч видов растений, включая кофе, рис и другие ценные культуры. Впрочем, судя по примеру Израиля, численность населения и природные ресурсы — это еще не все. ВВП Индонезии, при всех ее несметных богатствах, составляет 510 миллиардов долларов; аналогичный показатель в Мексике — 847 миллиардов долларов при в два раза меньшей численности населения, а в Сингапуре 181 миллиард, притом что там проживает менее 5 миллионов человек. В экономическом отношении Индонезию можно сравнить со спящим гигантом. Причин тому много: в XX веке она была одной из самых нестабильных, подверженных природным катаклизмам стран с авторитарным режимом.

С момента голландской колонизации и до установления протектората Японии прошло 350 лет. Голландия проводила жесткую колониальную политику, индонезийцы работали как рабы, а колоссальные природные богатства этой земли расхищались. Системы образования для коренных жителей не было, везде царило беззаконие. Индонезийцев ничему не обучали, и они не могли претендовать на престижные рабочие места. Голландские завоеватели стремились держать их в подчинении. Только китайским иммигрантам позволялось основывать компании, поскольку голландцы видели местными предпринимателями именно их, а не коренное население. Все эти условия оказали долговременное влияние на развитие страны. Возможно, индонезийцы — единственная нация, завидовавшая в XX веке китайцам. «Они жили при коммунистическом режиме всего 50 лет, а мы — 350», — сетует Кипутра. После провозглашения независимости Индонезия пережила нескольких диктаторов: сначала Сукарно, заигрывавшего с Коммунистической партией, затем Сукарто, ставшего Сукарно номер два, захватившего власть в результате государственного переворота и устроившего массовые гонения на своих противников. Он всеми способами заискивал перед западными странами, яростно выступая против коммунизма во времена холодной войны, за что США оказывали ему существенную финансовую и дипломатическую поддержку.

При Сукарто в Индонезии три десятилетия подряд наблюдался устойчивый экономический рост, но почти все его плоды были уничтожены тяжелейшим финансовым кризисом, разразившимся в Азии в конце 1990-х годов. Любая компания или фаворит Сукарто могли открыть банк, что привело к хаотическому взаимному кредитованию и усугубило финансовый кризис в стране[45]. «Не только мафиози имели банки, но и дети Сукарто, его коррумпированные неприбыльные фонды, а также отдельные группировки в вооруженных силах страны», — говорится в книге Джо Стадвелла «Asian Godfathers» («Азиатские крестные отцы»)[46].