Мечта

Вместо этого его взгляд окинул весь регион, который Николай нарек Землей Свободы. Он выглядел, словно микрокосм планеты. Страна Мечты… Как это похоже на тебя: ты используешь родной язык нашего отца, чтобы привязать этот мир к себе, Николай. Как жаль, что в русском нет более сильной формы выражения собственности. В конце концов, ты сделал из этой планеты не столько Страну Мечты, сколько Страну твоей Мечты.

Необъятная величественность этой местности поражала воображение, однако ни в коем случае не была чем-то, самим собой разумеющимся. Территория начиналась примерно в двадцати километрах от городской черты Катюши и тянулась на сотни квадратных километров. На меньшее Николай никогда бы и не согласился. Зелёная, почти полностью плоская равнина с многочисленными небольшими перелесками. Регион буквально лучился жизненной силой и природной красотой. Идеальное место для идеальной цели.

Сейчас однако, вокруг появились полчища построек, разбросанные повсюду на местности, которая едва успела сбросить белый снежный покров и надеть салатовое весеннее одеяние. Он не мог со своего места видеть их все, однако его имя позволяло ему осмотреть, пусть даже лишь издалека, каждое из двадцати одного здания, которые находились на разных этапах строительства.

Двадцать Залов кланов окружали центр огромной площади с её последней постройкой – Зала ханов. В то время, как некоторые клановые Залы были уже почти полностью готовы – особенно Ледовые Хеллионы, казалось, приняли близко к сердцу стремительную природу своего тотема и, буквально как сумасшедшие, торопились завершить свой небольшой, спартанского вида холл – иные кланы, вроде Нефритовых Соколов, заложили настолько огромные здания, что едва-едва успели довести до ума их фундаменты. Типично для Элизабет Хазен, считать себя пупом Вселенной. Другие же, как Койоты, были слишком заняты внутренними разборками, чтобы уделять строительству слишком уж много времени.

И всё же, все они тренировались, все были заняты доведением себя до состояния супербойцов, так что Николай позволял им поступать, как им вздумается. Что, возможно, было еще более важным – кланы, которые приняли решение подвергнуть Испытаниям Положения назначенных Николаем ханов, доказали особое рвение в построении основанного на тестах военного сообщества, которое придумал Николай. Как мог он предпринять что-либо против такого проявления преданности своим целям?

И, конечно же, в центре постепенно поднималось здание Зала ханов, в пять раз большее, чем даже гигантский Зал Нефритовых Соколов. До сих пор можно было различить лишь слабый намек на будущие стены.

В отличие от Залов кланов, которые строились почти из всех материалов, доступных на планете и являли собой скопище архитектурных стилей от строгих до роскошных, Зал ханов казался постройкой, рассчитанной на тысячелетия существования. Гигантские гранитные блоки, которые могли быть сдвинуты с места лишь совместными усилиями нескольких рабочих мехов, торчали тут и там, в то время как их едва ли меньшие собраться уже были сформированы в зачатки огромных внешних стен. Величественные горизонтальные плиты также были заготовлены и ждали лишь своего часа, когда для них будут возведены опоры.

Посещая это строительство, Андрей постоянно сравнивал его с монументальными кафедральными соборами терранского Средневековья. Конечно, эти церкви не могли выдержать сравнения с возможностями современного строительного искусства, однако они были возведены вручную – работа, вызывавшая ощущение невероятной человеческой преданности идее. Вера, заключенная в дерево и камень, пережившая множество поколений.

Переживет ли твоя вера поколения, Никки? Выживут ли кланы? Вот эта гигантская постройка – это и есть твой Храм? И если это так – что тогда должно стоять в центре Ка-тюша-сити?Или это будет твоим дворцом, Император Никки, а на центральной площади ещё возведут твой собор?

Громкие возгласы оторвали его от саркастических размышлений. Он повернулся и увидел, как толпа воинов почтительно окружила Дану – море их восторгов, казалось, докатилось до его ног.

Горькая тоска по тому, в чем ему было навсегда отказано, приносила физически ощутимую боль. Неожиданно он понял, что на свете есть человек, который понимал и принимал его всегда таким, каков он есть. И вместо того, чтобы ухватиться за протянутую руку, он в неё плюнул. Он повернулся, подняв руки, готовый извиниться за свою грубость.