Мечта цвета фламинго

– Да, а уж тому, кого сократят, совсем не повезет, – мрачно заметил Виктор. – Что решили, Сергей Игоревич? Кого из нас бросите волкам на съедение?

– Если вы, Виктор Иваныч, на меня намекаете, то совершенно напрасно, – вступила в разговор опять покрывшаяся красными пятнами Галина Андреевна. – Начальство мало заинтересуют результаты нашего тайного голосования, потому что уже вся лаборатория знает, кого у нас сократят.

– И кого же? – с угрозой в голосе спросил Голощекину Лактионов.

– Я, конечно, слышала кое-что, но разносчицей сплетен быть не хочу. Вы лучше спросите у секретарши Леночки! Уж она-то все знает!

– Сергей Игоревич! Да скажите же наконец! Сколько можно мучить? Уже третья неделя пошла! – свирепо посмотрела на начальника Нина. – Меня?

– У нас еще целая неделя в запасе осталась, – отвел глаза Сергей Игоревич. – Предлагаю на время забыть об этих безобразиях и заняться все-таки организацией нашего юбилея. Может быть, действительно в последний раз… На рапорте Мальцев сказал, что к концу года на «Петростали» должно остаться в три раза меньше работников, чем ныне трудится. Так что, дорогие мои, возможно, нас всех погонят, а вместо анализатора с микроскопом в приборной расположится поточная линия по изготовлению памперсов или, извините, милые дамы, прокладок с крылышками. Один человек – это только первая ласточка…

Юбилей лаборатории фрактографии и рентгеновского микроанализа начинался невесело, несмотря на то, что стол, даже с банальным оливье и селедкой под шубой, очень радовал глаз. Галина Андреевна Голощекина превзошла самое себя и принесла из дома заранее приготовленный по новому рецепту салат «Русское лето» с невероятным количеством ингредиентов и заправленный всем на удивление сладким квасом с хреном. Фаина тоже отличилась и приготовила фирменное холодное блюдо с курицей и грибами. Нина принесла свои знаменитые пирожки с капустой, и они двумя пышными горками украсили стол с двух концов. Валентине был поручен гусь с яблоками и черносливом, приготовлением которого она славилась чуть ли не на всю «Петросталь». Она с честью выполнила на нее возложенное, и золотистая ужаренная птица дожидалась своего часа в слегка нагретой духовке.

– Ну что ж, – начал торжество Юра Морозов. – По-моему, самая пора выпить за двадцатилетие нашей лаборатории!

Сотрудники вяло взялись за свои фужеры и стопки и так же вяло выпили. Каждый думал о том, что скоро придется искать новую работу, а поскольку все они люди уже не очень молодые, эти поиски будут сопряжены с огромными трудностями.

– Между первой и второй – перерывчик небольшой! – прокричал дежурную фразу неугомонный Морозов, и они с Виктором налили всем еще. – Предлагаю выпить за науку, которая нас худо-бедно, но все-таки кормила целое двадцатилетие! За металловедение, друзья мои!

Друзья выпили, и Нина сказала:

– А ведь, кроме нас, заводчан, широкая общественность даже не подозревает, что есть такая наука – металловедение. И о профессии металловед тоже не догадываются. Искусствоведов знают, естествоведов – тоже, и даже про каких-нибудь таксидермистов нет-нет да и услышишь… А про нас…

– Чтобы тебя, Ниночка, знали, надо было учиться на фотомодель, актрису или, в крайнем случае, на Ирину Хакамаду! – захохотал Юра, на которого уже подействовали две разом выпитые рюмки водки. Он славился тем, что никогда не ел никаких салатов, и женские кулинарные изыски были для него пустым местом. Поскольку он был выходцем из глухой деревни, то предпочитал натуральные продукты в их естественном виде, и потому на его тарелку вместо салатов всегда заранее клали по целому помидору, огурцу и куску хлеба. Такая закуска для водки была слабовата, и потому он быстро пьянел.

– Может, отрезать ему гуся? – шепнула Нине Валентина.

– Пожалуй, режь, – согласилась Нина.