Мечта тигра

Не слушая меня, она взмахнула рукой. Меня окружил вихрь, что унес всю пыль, как пылесос Нилимы, но версии богини.

— Хватит! — заорал я из вихря. Если она слышала меня, то не отвечала. Когда ветер отпустил меня, я бросился к ней, схватил за руку и развернул, чтобы она посмотрела на меня. Я знал, что она такое не любит, и я понимал, почему она испугалась, и пожалел, что так ее схватил. Было проще отпустить руку, чем мое раздражение. — Ты не объяснишь, зачем заперла меня там?

— Я тебя наказывала, — просто сказала она, уперев руки в бока.

— И чем теперь я тебя разозлил? Ты не злилась пару минут назад, пока гладила мои уши, так что это что-то новое.

Ее щеки порозовели.

— Я не хочу говорить об этом, — сказала она и пошла к выходу из храма.

Я бросился за ней и сказал:

— Думаю, нужно поговорить. Нужно установить правила.

— Почему мужчины всегда думают, что могут направить женщину в нужное им русло, создав правила? — спросила она.

— Потому что с правилами знаешь, чего ожидать. Правила упорядочивают жизнь.

— Ха? Ты о порядке? — закричала она, толкнув меня в плечо. — Это приказ. Твой приказ, — каждое слово она подчеркивала тычком пальца в мою грудь. — Где ты говоришь мне, что делать.

— Если ты не заметила, ты мной управляешь, а не наоборот, — я шагнул вперед, она оказалась между мной и стеной храма, так что больше не могла меня тыкать. Ее ладонь прижалась к моей груди, но она не отталкивала, хотя я бы ей позволил. — Я не пытаюсь указывать тебе, — процедил я. — Я просто пытаюсь понять, за что ты заперла меня в статуе на час.

Ана закатила глаза.

— Не час, а всего пару минут.

— Это ощущалось как час! — я снова злился, как в начале нашего совместного пребывания в прошлом. Я думал, это мы переросли. Она так раздражала.

Ана рявкнула:

— Ты был в порядке!

— Я был в ловушке!

— Если кто и в ловушке, то это я! — заорала она, сжав мою рубашку и тряхнув меня. Она была сильной. Сильнее меня и Рена, вместе взятых. Я не успел понять, а наши роли поменялись, она вжала меня в стену. Ее хватка была такой крепкой, что рубашка затрещала. Глаза Аны горели от гнева, страха… и чего-то еще, что я не мог определить.

Я вскинул руки, успокоил голос и сказал:

— Ты не в ловушке, Ана. Видишь? Я тебя не держу. Ты держишь мня.

— Но я в ловушке, — сказала она с мольбой, я такого еще не слышал. — Я узница. Цепи прошлого… давят на меня, заставляют помнить о жутком. А передо мной цепи долга. И меня будто разрывает пополам, все хорошее во мне выливается посередине. Я не знаю, какая сторона победит. Но я проигрываю.

Я вспомнил сломленную девочку, что просила меня научить ее защищаться. Я тут же остыл и попытался убрать волосы с ее лица.

— Понимаю, Ана. Наши жизни не простые.

— Я не хочу, чтобы они победили, Сохан — ни космос, что использует меня, ни хозяин рабов, что использовал меня. Я хочу найти счастье среди всего этого, приятную середину. Я так много прошу?

— Нет, Ана. Скажи, что сделает тебя счастливой? Чего ты хочешь?

— Я хочу… хочу…

Она облизнула губы с безумным видом. Я кивнул, но она молчала. А потом она сжала мою рубашку с решительным видом и потянула.

Я не успел понять, что происходит, ее губы врезались в мои. Я попытался отпрянуть, но она завопила, ее рука скользнула за мою голову, удерживая меня.

«Что ты делаешь?» — спросил я, но она подняла стену между нами, и я не мог читать ее, не видел сквозь камень. Я перестал бороться, и она поцеловала меня снова. Это было пылко и просто. Поцелуи Аны были детскими, она прижималась губами к губам. Я не отвечал. Даже если бы хотел, я не понимал от потрясения, чего она хочет. Через миг она отпрянула со слезами и болью на лице.

Она отпустила меня и резко отпрянула, словно задела колючки, коснулась пальцами губ. Десятки эмоций мелькали на ее лице, но она не давала мне достучаться до нее.

— Ана, — начал я вслух, шагнув к ней.

— Нет, — она замотала головой, вытирая слезы пальцами. — Нет, Кишан. Мы не будем говорить об этом.

Она развернулась и покинула храм. Я выдохнул и пошел за ней, приглаживая рубашку, нащупав прореху на боку. Не глядя на меня, она махнула рукой, и нас унесло во времени и пространстве.

Когда я пришел в себя, мы стояли по колено в снегу. Я поежился и повернулся по кругу. Мы были высоко. Выше, чем в горах дома. Нити шарфа окружили нас, создав толстые куртки, варежки и сапоги. Вдаль тянулась долина, я видел горы в стороне, пропадающие в облаках.

— Дай угадаю, — сказал я. — Мы создадим Шангри-Ла?

Ана кивнула.

— Назад, Кишан.

Она подняла руки, а я сказал:

— Теперь я Кишан? Почему, Ана? Потому что я не ответил на поцелуй?

— Не важно.

— Важно.

— Работа важнее.

— Возможно, но нам придется поговорить об этом.

— Не сегодня. И ты не хочешь выбраться из снега?

Я склонил голову и сказал:

— Твое желание — приказ, богиня, — Анамика нахмурилась и повернулась к горе. На моих глазах выросло два больших дерева, пробив снег и лед. Она встала между ними и сплела заклинание. Деревья засияли изнутри, и свет грозился пробить кору. Кора шелушилась, листья и ветви сжались, словно из них выкачали воду. На деревьях появились рисунки.