Мечта с экрана

– Ты был прав, – вздохнул Энди, по-прежнему глядя в потолок. – Она отказалась позировать. Но есть и хорошая новость – она разрешила использовать своё лицо для портрета.

– И что ты будешь делать? – после паузы спросил Гарри.

– Не знаю. Наверное, напишу портрет так, глядя на экран. И распечатаю несколько фотографий.

– Лучше изобрази свою бабушку, – пробормотал Гарри и пошёл на кухню.

Вечером того же дня Энди позвонили из оргкомитета проекта «История в лицах». Приятный женский голос поинтересовался стадией, на которой находится его работа. Энди соврал, что полотно почти готово. Приятный голос выразил одобрение и сообщил, что в Комитет звонили из Медиацентра и сообщали о своём намерении сделать сюжет о работе Энди.

– Разве они не будут освещать весь проект целиком? – спросил Гарри за ужином.

– Будут, конечно, – сухо ответил Энди, глядя в тарелку с нетронутым филе палтуса под сливочным соусом. – Но моё полотно интересует их особенно, поскольку я выдающийся молодой художник, представляющий новое течение в живописи, отмеченный множеством премий, наград, и так далее.

– Короче, сам напросился.

– Именно, – вздохнул Энди.

– Когда начинаешь? – спросил Гарри.

– Официально я скоро заканчиваю. – Энди кисло улыбнулся. – Завтра утром поеду в студию.

Утром Энди несколько минут лежал на спине и разглядывал узор на потолке. Он не мог даже представить, как ему удастся создать что-то, превосходящее эту работу. Как жаль, что нельзя сдать в приёмную комиссию «Истории в лицах» мозаику на потолке гостиной. Хотя нет. С этим потолком Энди не расстался бы ни за какие премии.

К полудню Энди приехал в студию. Он развесил по стенам распечатанные кадры из выпусков новостей, на которых было изображено лицо Джессики Смит. Энди отошёл от стены на пару шагов и разочарованно вздохнул. Как он ни старался выбирать кадры, где её мимика, жесты, одежда и причёска отличались от других, всё равно она была абсолютно одинаковой на всех картинках.

Наверное, он подсознательно выбрал именно те снимки, где она казалась ему наиболее красивой и одухотворённой. И как Гарри может называть её анимацией? Видно же, что в ней больше жизни, чем в половине знакомых Энди вместе взятых. Её проникновенный взгляд, очаровательная улыбка… А какой у неё голос! Жаль, что нельзя запечатлеть его на холсте.

Другую стену Энди заполнил снимками событий, из которых он планировал сделать коллаж для фона. Он постарался не просто выбрать наиболее значимые события в мировой истории, но рассортировал их так, чтобы цветовая гамма гармонировала с центральной фигурой композиции.

Работа заняла десять дней. И хотя у Энди было почти полгода, чтобы создать портрет, он справился за полторы недели. Правда, ему пришлось ночевать в студии. Но это даже хорошо – посторонние мысли не отвлекали. Вернее, он просто вытеснил из своей головы всё, что не относилось к портрету. Даже не спрашивал, как дела у Гарри, когда тот приносил еду. Сам Энди забывал про пищу, мог только работать, пока не падал с ног от усталости, а проснувшись, снова начинал писать.

Потрет был закончен почти в срок. На следующий день после того, как Энди сообщил о завершении в Комитет, к нему приехали журналисты. Джессики Смит среди них, конечно, не было. Когда Энди спросил о ней, молодой корреспондент в элегантном костюме, презрительно фыркнув, сказал, что Джессика – всего лишь диктор, она не выезжает для съёмки сюжетов, а только читает написанный редакторами текст «как диктофон». В отместку за последнее замечание Энди сначала долго выбирал костюм, потом заставил несколько раз переделать его грим и переформулировать половину вопросов.

Сюжет получился красочным. Его показали в одном из выпусков новостей сразу после обзора проекта «История в лицах».

– Смотри-ка, о тебе рассказывают отдельно. – Гарри зевнул.

– Ну да, – проговорил Энди, с тоской глядя на экран. – Лучшая работа в проекте по мнению эксперта такого-то, инвестора такого-то и какой-то комиссии. Короче, Медиацентр одобрил.

– И что тебе не нравится? – спросил Гарри, протирая глаза. – У тебя теперь полно заказов, тебя приглашают на всякие мероприятия, вечеринки. Многие художники об этом даже мечтать не могут, а ты, считай, баловень судьбы. Живи и радуйся.

– Чему радоваться? – вздохнул Энди, глядя в потолок. Он лежал на диване, не обращая внимания на то, что транслировал экран. – Я всё это затеял, чтобы встретиться с Джессикой. И где мой приз? Что я получил? Тонны благодарственных писем, от которых меня тошнит, абсолютно неинтересных заказов и приглашений на скучные банкеты.

– Вдруг на одном из этих банкетов ты встретишь свою Джессику?

– Вряд ли самая известная телеведущая интересуется вечеринками художников, – сухо сказал Энди.

– Ну, ты мог бы встретить кого-то из её друзей и через них познакомиться с ней поближе, – не сдавался Гарри.

– Ты думаешь, я не пытался вычислить её знакомых? – Энди резко сел. – Я спрашивал о ней чуть ли не каждого встречного. Ничего не вышло.

– Это странно, – задумчиво пробормотал Гарри.

– Что странно?

– Что у вас нет общих знакомых.