Мечта на поражение

– Слушай, Гупи, – быстро зашептал «грешник». – Чуешь, кирдык нашей группе? – Гупи наклонил голову, не то соглашаясь с тем, что говорил Вервольф, не то предлагая ему продолжить. – Рикошету каюк – это уже точно. Муха без него – ничто… Нет, он парень хороший, я бы даже сказал, толковый, но – не боец. Согласен? – Гупи снова наклонил голову. – Америкашки хитрованами оказались, у них какие-то свои мыслишки бродят. Я бы на них полагаться не стал. Того и гляди, пулю в спину всадят. За ними глаз да глаз нужен. А Журналист… Слушай, Гупи, я вообще не понимаю, кто он такой и чего ему от нас нужно?

– Ему нужен Монолит, – сказал Гупи.

– Точно? Ты в этом уверен?

– Мы в Зоне, Вервольф, – в чем тут вообще можно быть уверенным?

– Оно, конечно, так… Но Журналист… Сказать честно? Я его боюсь! Даже когда он ко мне спиной, мне кажется, он за мной наблюдает… Аж коленки чесаться начинают.

– Коленки? – посмотрел на «грешника» Гупи.

– Ну да! – определенно кивнул тот.

– И что ты от меня хочешь?

– Ты, Гупи, в Монолит не веришь…

– Не-а, – качнул головой сталкер.

– Но все равно идти придется до конца. Так что давай вместе держаться… Ну, в смысле, друг за дружку… Если что… Ну, ты меня понял!

– Понял, – кивнул Гупи.

– Договорились?

– Да.

– Точно?

– Мне что, перекреститься?

– Все, Гупи, – Вервольф хлопнул сталкера по плечу. – Если выберемся – то вместе. Сдохнем – так тоже на пару.

– Не, – усмехнулся Гупи. – Мы с тобой не Ромео и Джульетта.

– Это кто еще? – озадаченно нахмурился Вервольф.

– Никогда не слышал? – недоверчиво покосился на него Гупи.

– А что, должен был?

– Ну, не знаю, – Гупи поправил ремень на плече. – Да, в общем, тебе это ни к чему.

– Расскажи, – попросил Вервольф. – Все равно идти долго. Уродов поблизости нет, а ловушки Журналист лучше любого детектора сечет.

В принципе, «грешник» был прав. И Гупи, сначала без особой охоты, но постепенно втягиваясь, начал рассказывать трагическую историю Веронских любовников.

Вервольф слушал с интересом. А когда Гупи закончил, грустно вздохнул.

– Вот оно как в жизни-то бывает…

Лес закончился внезапно, как будто окраину его вырубили. Подчистую. Шедший на пару шагов впереди других Журналист остановился возле последнего дерева, с ветвей которого свешивались ржавые лохмы мочалок. Прямо перед ним стоял, провалившись в землю по самые оси, старый «ЗИЛ», с прогнившими, разломанными бортами, выбитыми стеклами и продавленной крышей водительской кабины. С другой стороны, впритирку к борту первой машины, стояла другая. Спереди и сзади – тоже машины.

Это было кладбище автомобилей. Почти такое же большое, как на Янтаре. Старые, покореженные временем машины – легковушки, грузовики, джипы – стояли ровными рядами, как оставили их ликвидаторы первой Чернобыльской аварии. Новенькие и отнюдь не дешевые по тем временам машины невозможно было вывезти из зоны отчуждения – день-другой посидев за рулем любой из них, можно было схватить летальную дозу облучения.

Журналист взялся одной рукой за борт машины и легко запрыгнул – почти взлетел – в кузов. Прошелся, поставил ногу на кабину. Посмотрел по сторонам. На северо-востоке, где сквозь плотную завесу облаков едва пробивалось бледное пятно солнца, у самого горизонта виднелась окраина Припяти. Чтобы добраться до АЭС, нужно идти в другую сторону.

– Куда?

Вопрос Журналиста будто повис в пустоте.

Ответ на него знал только Рикошет. Но страшная, неизвестная болезнь так изуродовала его ротовую полость, что он уже не мог издавать членораздельные звуки. Язык, багровый, распухший, будто у удавленника, вываливался между налитыми кровью, потрескавшимися губами.

Рикошет дернул рукой, за которую поддерживал его Шрек, будто пытался освободиться. Американец отпустил локоть «монолитчика» и сделал шаг в сторону. Рикошет повернулся к Мухе и показал ему сжатую в кулак кисть руки с выставленным, будто ствол пистолета, указательным пальцем. Сообразив, что хочет приятель, Муха протянул ему пистолет-инъектор и пластиковую коробочку аптечки. Зажав инъектор под мышкой, Рикошет поковырялся похожими на сосиски пальцами в аптечке, нашел нужную ампулу, затем еще две и, не закрывая, кинул коробку Мухе. Тот едва успев ее поймать, и тут же присел на корточки, чтобы собрать выпавшие на траву ампулы. Рикошет вставил все три ампулы в инъектор и, одну за другой, ввел их содержимое себе в шею. После третьего нажатия клавиши, он так и остался стоять, покачиваясь, с дозатором, прижатым к шее и полуприкрытыми глазами.

– Заснул или сдох? – спросил негромко Вервольф.

– Если бы сдох, то упал, – ответил Гупи.

– А если бы заснул?

На этот вопрос Гупи не успел ответить.

Рикошет широко раскрыл глаза, оскалил оставшиеся зубы и, выставив руку перед собой, направил указательный палец на «грешника».

– Чего это он? – как будто с испугом даже передернул плечами Вервольф.

Рикошет вскрикнул приглушенно и сдавленно, конвульсивно изогнулся, упал на спину и забился в судорогах.

Муха схватил его за плечи и попытался прижать к земле.