Мечта Мира

— Божественный царевич Менепта увидал Мериамун, — продолжал Реи, — и подошел к нам. Ему надо было на ком-нибудь излить свой гнев. Я встал и низко поклонился ему, Мериамун небрежно откинулась на стенку кресла, грациозным движением своей нежной руки смешала деревяшки и приказала своей прислужнице, госпоже Натаска, собрать их и унести. Но глаза Натаски украдкой следили за царевичем.

— Приветствую тебя, царственная сестра! — сказал Менепта. — Что ты делаешь с этим? — он указал кончиком хлыста на деревяшки. — Это не женская игра, и эти деревяшки вовсе не сердца мужей, которыми можно играть по своему желанию. Эта игра не требует большого остроумия. Займись своим вышиванием, и это будет лучше.

— Привет тебе, царственный брат, — ответила Мериамун, — мне смешно слышать, что эта игра не требует остроумия. Твоя охота не удалась, займись же игрой, которую боги помогли тебе преодолеть!

— Это пустяки, — отвечал Менепта, бросаясь в кресло, с которого я встал, — но я хорошо играю и сумею дать тебе «храм», «жреца», пятерых лодочников и обыграю тебя. — Храм, жрец — так называются в игре деревяшки, Скиталец, — добавил Реи.

— Я принимаю вызов! — вскричала Мериамун. — Но мы будем играть три раза! Моей ставкой будет священная змейка на моем челе против твоего, царственного жреца. Кто выиграет, пусть носит то и другое!

— Нет, госпожа, — осмелился я сказать, — это слишком высокая ставка!

— Высока ставка или низка, а я согласен, — ответил Менепта. — Моя сестра слишком долго смеялась надо мной. Она увидит теперь, что вся ее женская хитрость не поможет ей превзойти меня в игре, что сын моего царственного отца, будущий Фараон, — выше всякой женщины. Я принимаю твой вызов, Мериамун!

— Хорошо, царевич, — вскричала она, — после солнечного заката ты найдешь меня в моей первой комнате. Возьми с собой писца, чтобы отмечать игру. Реи будет судьей. Но не пей вина сегодня вечером! Иначе я выиграю твою ставку!

Менепта ушел, а Мериамун громко засмеялась. Но я предвидел беду. Ставки были слишком высоки, игра слишком неожиданна. Мериамун не хотела слушать меня, она всегда была своенравна.

Солнце зашло, и два часа спустя Менепта пришел в сопровождении писца, найдя Мериамун уже готовой к игре. Перед ней на столе лежала квадратная доска. Он молча сел и спросил, кто начнет игру.

— Погоди, — возразила Мериамун, — надо приготовить ставки!

Сняв с головы царственную змейку, она распустила свои дивные волосы и передала мне свою ставку. «Если я проиграю, — заметила она, — то никогда не буду носить царственный уреус!»

— Пока я жив, ты не будешь его носить! — отвечал Менепта, снимая свой уреус и подавая мне.

Между обоими уреусами была значительная разница. На короне Мериамун была одна змея, а Менепты — двойная.

— Да, Менепта, — произнесла Мериамун, — быть может, Озирис, Бог смерти, ожидает тебя; он ведь любит великих людей. Начинай игру!

При этих зловещих словах Менепта нахмурился, но с готовностью начал игру. Мериамун играла спокойно и небрежно. Менепта выиграл первую игру и с криком «Фараон умер» сбросил пешки с доски.

— Каково я играю! — сказал он насмешливо. — Совсем по-женски: вы умеете нападать, но не защищаться.

— Не хвались, Менепта! — перебила Мериамун. — У нас две игры впереди. Я начинаю!

Вторую игру выиграла Мериамун и, крикнув «Фараон умер», сбросила пешки с доски. Менепта нахмурился, пока я устанавливал доску и пешки, а писец отмечал игру.

Очередь была за Менептой начинать третью игру.

— Клянусь священными богами, — вскричал он, — я принесу им богатые дары в знак победы над тобой!

— Клянусь священной богиней мести, — ответила Мериамун, — которой я молюсь ежедневно, я выиграю!

— Тебе бы надо клясться головой кошки, — произнес он насмешливо.

— Да, это верно, в особенности, если кошка одолжит мне свои когти. Играй же, царевич Менепта!

В конце игры, после долгой борьбы, когда Мериамун потеряла большую часть своих пешек, лицо ее вдруг озарилось радостью. Казалось, она что-то решила в своем уме.

Пока Менепта велел принести вина и пил его, она полулежала на своем резном кресле, не сводя глаз с доски, потом сделала такой удачный ход, так тонко выполнила намеченный ею план игры, что Менепта стал в тупик и проиграл. Напрасно призывал он богов и клялся соорудить небывалый по роскоши храм.

— Боги не слышат тебя! — смеялась Мериамун. Тогда он начал проклинать все и всех и пил вино.

— Глупцы ищут мудрости в вине, но только мудрецы находят ее! — продолжала она. — Смотри, царственный брат, «Фараон умер», я выиграла и побила в твоей любимой игре. Реи, слуга мой, дай мне этот уреус, не мой, нет, а двойной, который Фараон проиграл мне. Я надену его; он мой теперь, Менепта! Я победила тебя!

Мериамун встала, выпрямилась во весь рост и стояла так, освещенная светом ламп, с царственным уреусом на челе, смеясь над Менептой и протягивая ему свою маленькую руку для поцелуя. Она была так прекрасна, что Менепта перестал клясть богов и судьбу свою и удивленно смотрел на нее.

— Клянусь Пта, ты очень хороша! — вскричал он. — Я прощаю отцу его мысль сделать тебя моей супругой и царицей!