Мечта империи

– Да, именно так называется наше течение, – Кумий решил, что Вергилиевой премии ему все равно не видать и сделался дерзок. В двадцать лет даже трусы бывают дерзки. – Мы знаем подлинную историю Рима. И мы создадим его будущее. Я задумал библион под названием «1984 год». Вот точка перелома! – Кумий обожал хвастаться творческими замыслами.

– Вранье… – заявил изрядно захмелевший гений кухни. – Новая история начнется гораздо раньше.

– Это мы еще проверим, – вызывающе ответил Кумий.

– Нет, ты это не проверишь. Потому что никого из вас не будет… Ни тебя, – гений ткнул пальцем в поэта. – Ни тебя, – указал на Элия.

Он перевел указующий палец на Вера и замолчал, не ведая, что сказать.

– Когда же это случится? – спросил Элий, всем своим видом стараясь показать, что ему известно все или почти все.

Гений кухни не успел ответить.

Дверь в триклиний распахнулись, и вместо слуг с подносами ввалились человек шесть или семь одетых в черное, и в черных масках, полностью закрывавших лица. В руках у ворвавшихся были короткие боевые мечи. Блики светильников вспыхнули на клинках синими опасными огнями. Молчаливые и не званые гости тут же накинулись на пирующих. Первым им под руку попался поэт. Кумий хрюкнул совершенно не эстетично, и попытался спрятаться под платье своей соседки, но не успел. Меч полоснул его по плечу, кровь брызнула веером, а тело литератора неуклюже сползло с ложа. Молодая красавица ахнула и заслонилась рукой. При этом она как будто и не верила, что ее ударят, а кокетничала, и даже игриво выглядывала из-под ладошки. Но нападавший остался равнодушен к ее взору. Однако меч, занесенный над ее головой, не успел опуститься – Вер подставил под клинок бронзовую треногу старинного светильника, и меч переломился в месте удара. В следующее мгновение тренога так боднула нападавшего в живот, что парень отлетел к стене. Другой громила ринулся к Элию. Но вместо того, чтобы ударить сенатора мечом, человек в черном попытался связать бывшего гладиатора. Какая глупость! Сенатор без труда вывернулся и полоснул нападавшего кинжалом по рукам. Гесид в ужасе заслонился пустым подносом, и это спасло ему жизнь. Вер тем временем уже завладел клинком противника.

– Дисквалифицирую! – заорал он, вспарывая человеку в черном бедро. – Всех дисквалифицирую!

Элий скатился с ложа и схватил меч раненого.

Дальше началось невообразимое – краткое и неминуемое избиение. Прежние убийцы казались приведенными на заклание ягнятами. Вер и Элий с неимоверной легкостью уходили от ударов, клинки нападавших разили воздух, подушки и ложа; зато ответные удары рассекали руки и ноги или плашмя били по головам так, что противники не могли подняться. Неведомые убийцы бросились вон. Но меч Вера настигал их и у дверей триклиния, и в атрии, и на пороге дома. Через несколько мгновений все было кончено. Раздавались лишь стоны раненых.

Гесид, отбросив ненужный поднос, склонился над злосчастным гостем, кому судьба обещала так много.

– По-моему, он не дышит, – прошептал кондитер.

– Разве? – Элий пощупал пульс на шее у Кумия. – А, по-моему, он еще не созрел для Ахерона.

– Ахерон… подземное царство… – тут же забормотал Кумий и разлепил глаза. – Харон! Ты Харон? – обратился он к Гесиду. – Я так и знал, что здесь будет, ужасно, холодно, и лица умерших внушат мне ужас…

– Кумий, ты забыл заплатить мне монетку, – нервно хихикнул Гесид.

– Монетка! Да, да, монетка! – Кумий засунул пальцы под язык, надеясь отыскать там условную плату за переезд. Но монетки не было.

– Может, ты ее проглотил? – предположил Гесид, вновь нелепо хихикая.

Кумий принялся ощупывать свою тунику, пальцы скользнули по липкому пятну крови.

– О боги, что это? – прошептал он дрожащим голосом. – Неужели…

Кумий побелел и грохнулся головой об пол.

Элий разорвал тунику, чтобы посмотреть, действительно ли поэт так серьезно ранен, и тут заметил висящий на шнурке амулет. Кумий носил на шее детскую буллу!

– Неужели этому парню нет еще четырнадцати? – изумился Элий. – Хотя, если судить по уму, это вполне может быть.

– У него женская булла, – заметил Гесид. – Говорят, если носить детский амулет своей возлюбленной, то непременно с ней встретишься, даже если она тебя бросила.

Гесиду показалось, что Элий заинтересовался новым суеверием. Сенатор отошел в сторону и – Гесид не поверил собственным глазам – достал из кошелька и надел на шею золотую буллу. Кондитер отвернулся, но недостаточно поспешно – Элий заметил его удивленный взгляд.

– Вместо того чтобы подглядывать за мной, вызови «скорую», – велел сенатор хозяину. – Да и вигилам надо позвонить. Пусть стражи допросят нападавших. Хотя от этого наверняка толку будет мало – наемным убийцам не сообщают ни имени, ни цели заказчика.

– А где наш гений? – поинтересовался Вер. – Неужели улетел?

Ложе, на котором прежде лежал гений кухонного персонала, заколебалось, и покровитель кондитеров выбрался наружу.

– Надежное убежище, – заметил Элий, – но мне кажется, что тебе пора отсюда убираться и как можно скорее.

– Прежде я должен сбросить материальную оболочку, – дрожащим голосом сообщил гений.