Мечта

– Может и не все, ничего ж достоверного не осталось в доказательство.

– А культ огня? – ну конечно, Сократ к спорам всегда привлекал море фактов.

– Эка куда махнул! – Вертел не сдавался. Уже и не важно, о чем разговор, он не даст себя переубедить. – Огонь восхваляли, когда Его и в помине то ещё не было.

– Неужели любовь можно заслужить только после чудес или героической смерти?

– Возможно, – Вертел задумался о своём и замолчал.

– А ты почему свою мечту не реализуешь? – Сократ сменил тему, вспомнив, что друг не силён в доказательных беседах. – Тайра то, кровь с молоком! – он сжал кулак для большей эмоциональной убедительности.

– Да подумал на досуге… – замялся Вертел. – Если исполнится твоя, про поцелуй… то я с ней… Как-то не то…

– Так я потом, после твоей… – Сократ рассмеялся, оценив всю ярость взгляда друга.

– Ты вообще нормальный? – обиделся Вертел.

– А кто, по-твоему, нормальный? – парировал Сократ. – Тот кто соответствует твоим представлениям? А ты сам-то соответствуешь своим представлениям? И ничего менять в себе не хочешь?

– Ты чего взъелся? Успокойся.

– Просто не вешай на меня ярлыков собственной неполноценности.

– Как скажешь…

Это была их первая ссора, после которой ребята разошлись и долго не разговаривали. Оба так до конца и не поняли, что послужило истинной причиной их разлада. Никогда не обсуждали… Тесно начали общаться, только планируя последний побег.

Блики

Они стояли на мосту, облокотившись о перила и подставив лица порывистому ветру. Она – счастливое, он – уставшее и задумчивое.

За то время, что прожили вместе, Ратемий стал более серьёзным. Меньше веселился, хотя побаловать и развлечь Тайру не упускал случая. Она принимала. Всё, что приносил, предлагал, покупал… Все их многочисленные поездки по клиникам в поисках возможности излечения её странной внезапной слепоты, его постоянные задержки на работе и долгосрочные отъезды, круглосуточный наём человека в помощь Тайре… она принимала со стойкой радостью, не обсуждая и не осуждая. Он был благодарен. Особенно за последние месяцы, которые выдались невероятно трудными. С того момента, как нашлась зацепка о судьбе Телара.

С той минуты жизнь Ратемия изменилась. Точнее меняться она начала с новости о слепоте Тайры, но именно тогда наступил переломный момент.

Временами он чувствовал себя художником, не по маслу, а по жизни. Используя детские фантазии и идеи, как набросок к общей картине, Ратемий всегда и везде искал оптимальную композицию. Интуитивно. Сознательно он зарабатывал ресурсы, так как с юных лет понял разницу между словом и делом, предполагающими мечтателями и деятелями, мыслящими реально. Его дело приносило неплохие деньги. Ресурсы есть, оставалось осуществить мечту. Или две… или три…

В поисках Телара, он проводил черту за чертой, растушёвывал, наблюдал издалека и погружался с головой в работу… Мазок за мазком накладывал фактурные слои, создавая свой шедевр. Ещё несколько штрихов и произведение будет завершено. Опустить занавес, принять бурные аплодисменты… Впрочем, в овациях Ратемий не нуждался. Финал лишь определял уровень его самореализации. Претворяя проект, пусть и самый безумный, в жизнь, он ощущал себя творцом, созидателем, вершителем единственной его собственности – его судьбы. А она, в свою очередь, переплетается с множеством других…

– Тебе понравилось? – он задавал этот вопрос сотни раз после театров и концертов, где терпеливо, вполголоса описывал происходящее на сцене. И всегда получал один и тот же ответ.

– Да.

– Что именно?

– Музыка, – Тайра восхищенно улыбнулась. – Очень красивая, нежная. В один момент была очень грустная…

– Там главная героиня умирала, – пояснил Ратемий.

– Ясно…

– За идею.

Тихо. Вечернее солнце золотит крылья чаек и водную гладь. На мосту безлюдно.