Мечта

– Ты сам ответил на вопрос.

– Воспользовался отсутствием друга или ей все равно? – Юре пришлось пробежаться, чтобы догнать собеседника.

– Следующий вопрос.

Ага, все-таки злится. Не такой уж неприступный этот Сокол. Есть у него слабые места.

– Для чего тебе этот дом? – шаг, более высокого ростом, Ратемия ускорился и Юре приходилось чаще двигать ногами.

– Секрет. Даже для тебя.

Тонко защебетал телефон.

Ратемий взял трубку и уже через секунду развернулся в обратную сторону.

– Да, дорогая. Иду.

Он улыбнулся и пожал на прощание Юрину руку.

– Извини, друг, – последнее слово прозвучало особенно сочно. – Тайра, – нежно обозначил Сокол причину своего внезапного возвращения.

Юра ещё долго бродил по ночным улицам со странным чувством недосказанности и недопонимания. Он упускал неясные, но очень важные детали… На чьей он стороне? Безусловно, Сокол – предатель. И утверждение это, не только, как солидарность Вертелу из благодарности за помощь… Но всё же… Что-то есть ещё… Что он упускает?

* * *

Тайра долго думала. Но Сократ ушёл служить и выбор стал очевиден. Вернулся уже к помолвке…

А сейчас уезжает Вертел. Далеко. Армия, конечно, не на всю жизнь, но сама мысль, что человек исчезает из твоей жизни, пусть и на короткий срок, удручала.

– Тайра, Тайра, что же ты со мной делаешь?

Поезд скрылся из виду, девушка уткнулась сопящим носиком Сократу в плечо и всхлипывала.

– Вернётся он, никуда не денется, – он действительно пытался её успокоить, неистовым усилием сдерживаясь от желания обнять, прижать, вытереть слезы и расцеловать покрасневшие глаза и щёки.

Не сдержался… Обнял. Какой же он предатель…

Рефлексы

– Дождь? – Тайра прижала ладони к прохладному стеклу.

– Моросит.

Ратемий сидел на подоконнике и разглядывал влажный сумрак за окном. В комнате темно. Зачем тратить электричество, если один слеп, а у другого на душе мрачнее, чем снаружи?

– Тонкие серебристые струйки… – прошептала Тайра, – как украшение на рождественской елке…

– Там темно, ничего не видно, – пробормотал Ратемий, продолжая потирать лоб и предаваться мрачным размышлениям. – Поздно уже. Не пора ли на боковую? Давай, помогу.

Он проводил Тайру до кровати, помог переодеться, нежно укрыл одеялом. Случайно коснулся щёк и отметил, что влажные. Успела вытереть слёзы, пока он не видел… Опять плакала.

Никаких результатов. Никаких! Бесчисленное количество поездок, операций, лечений… и пустота. Ратемий пытался представить ту горечь, которую испытывает Тайра, когда, просыпаясь утром, видит только пустоту… Что именно она видит? Они никогда об этом не говорили.

С первыми лучами долгожданного солнца Ратемий вздохнул и набрал номер «друга своего друга».

– Здорово, Настырный. Нужна помощь, – бодро отчеканил он в телефонную трубку.

– Будешь должен, – пробурчал Юра, глянув на циферблат. Это ж надо, в пять утра будить малознакомых людей…

– Условие? – Сокол демонстрировал серьёзный настрой. Даже торги не предусмотрены!

– Почему предал друга? – Юра медленно побрел к умывальнику, плечом прижав телефон к уху.

Он успел вяло почистить зубы, выплюнуть пену и смыть остатки сна холодной водой, прежде чем услышал ответ.

– Документы… Десятки стран, врачей, больниц… на жену проще всё оформить, чем на чужого человека.

– Чистый прагматизм?

– Может и не чистый. Но с её стороны – без взаимности.

Долгая пауза свидетельствовала о важности произнесённых слов. Честно. Открыто… Кажется проясняется. Хотя, по-прежнему многое туманно.

– Чем помочь? – Юра уже выискивал футболку почище и, по виду из окна, пытался предположить погоду на день.

– Нужны три-четыре дня твоей жизни. Для Тайры. Шанс всего один. И промашек быть не должно.

– Хорошо.

Юра подсел к тумбочке, подтянул клочок бумаги. В животе забурчало от непредсказуемости предстоящих дней и вновь обретенного смысла жизни.

– Сейчас скину смс, – слушал он хрипловатый голос Ратемия. – Едешь по указанному адресу, устраиваешься на реабилитацию. Недели хватит. Тебя возьмут…

Команды звучали быстро, кратко, без единой паузы и возможности возразить или уточнить.