Мечом раздвину рубежи

Может, пора захлопнуть ловушку? Нет, рано. Приплывшие в бухту русы уже не в счет, поскольку доживают сейчас последние отпущенные им Богом часы. Какая разница, когда они умрут: сию минуту, через два-три часа или к утру? Не имеет значения и то, где это случится: на берегах бухты, в ущелье с ручьем либо на склонах седловидной горы. Сейчас важно другое: еще оставшиеся в открытом море язычники не должны узнать об их судьбе. Тогда, возможно, они также решат воспользоваться этой дважды проверенной в деле бухтой и тоже угодят позже в западню. Однако для этого сегодняшней ночью не должна спастись ни одна из стоявших у входа в пролив сторожевых ладей, ни единый человек с них. Поэтому, хитроумный спафарий, терпение и еще раз терпение. Ведь именно этого прекрасного качества так не хватает простым смертным, а ты всегда считал себя намного выше их.

Василий поудобней устроился на вершине скалы, вытянул голову в сторону моря, неподвижно замер. Ждать ему пришлось недолго. Вскоре, словно по команде, обе сторожевые ладьи качнулись, рывком двинулись вперед. Быстро юркнули к горловине прохода из моря в бухту, исчезли в нем одна за другой. Вслед за этими с противоположной стороны пролива, из-под скалы, на которой прятались византийцы, появились два узких стремительных силуэта. Сделав плавный разворот у начала горловины, они черными молниями скользнули в нее и пропали из глаз спафария.

— Пора! — еле слышно прошептал Василий, протягивая к легионеру ладонь.

Почувствовав в ней тяжесть потайного фонаря, он поднялся на четвереньки, стал всматриваться в место, где пролив соединялся с бухтой. Когда из темной горловины на сиявшую отраженным лунным светом гладь бухты вырвались четыре сторожевые русские ладьи, спафарий поднялся на вершине во весь рост, вскинул на уровень груди фонарь. Раз, два — мигнул он в левую сторону от бухты и столько же вспышек послал от нее вправо. Развернувшись в направлении гор, Василий трижды просигналил в сторону высокого утеса, расположенного за идущей вдоль моря дорогой. Тотчас на далекой вершине утеса вспыхнули три ярких костра, вписавшись огнями в звездную россыпь неба.

Василий облегченно перекрестился. Вспышки фонаря, посланные им вправо и влево, служили сигналом стратигу Иоанну начать атаку на бухту с обеих сторон огибавшей ее дороги. Это должно было не позволить высадившимся в бухте русам уйти из нее по берегу моря, оставив им единственный путь к спасению — вверх по горному ручью к седловидной горе. Зажженные на вершине утеса костры являлись приказом комесу Петру перекрыть отступавшим по ущелью русам все выходы из него, кроме одного — на пологий склон седловидной горы. Эти же огни костров служили сигналом и друнгарию флота: со всей возможной скоростью спешить к входу в бухту и намертво запереть его. Оставив дромон и пару хеландий наблюдать за вновь обнаруженной им в море частью русского флота, друнгарий располагал теперь лишь тремя дромонами и восемью хеландиями, однако и этих сил было вполне достаточно, чтобы не выпустить обратно из бухты ни одной ладьи.

Василий дождался, когда из морской тьмы показались контуры тяжелых, неповоротливых дромонов и силуэты легких, подвижных хеландий. Внимательно пронаблюдал, как два дромона заняли позиции по разным сторонам пролива, третий, закупоривая горловину, бросил якорь строго напротив нее; как растянулись между ними в линию хеландий. Лишь когда на палубах дромонов у сифонов с «греческим огнем» замерла в боевой готовности их прислуга, а экипажи хеландий изготовились поражать из луков и пращей русов, которые будут пытаться спастись вплавь с пылающих ладей, он тронул легионера за плечо:

— Я спокоен за пролив — ни одному русу не удастся уйти через него живым. Теперь мое место на суше, где суждено произойти главным событиям ночи. Вставай и помоги мне спуститься к подножию скалы…

Побережье бухты встретило Василия шумом боя, лязгом оружия и грохотом сталкивающихся щитов, криками людей и лошадиным ржаньем. Стратига он нашел за большим камнем сбоку от дороги, вдоль которой наступали в сторону бухты и ущелья с горным ручьем когорты пеших легионеров, поддержанные несколькими центуриями конницы.

— Ну? — с нетерпением поинтересовался Василий, спрыгивая с коня и уклоняясь от просвистевшей возле плеча стрелы.

— Нам не удалось захватить русов врасплох, — виновато отвечал Иоанн. — Они словно заранее ждали нас в этом месте, заблаговременно перекопав дорогу рвом, завалив ее камнями и срубленными деревьями. Сейчас пехота штурмует эти препятствия, а конница поддерживает ее стрельбой из луков.

— Сколько ты собираешься топтаться на месте? — спросил Василий. — Или решил дать русам время уйти в горы?

— Я послал за «греческим огнем», его доставят с минуты на минуту. Смотри, он уже здесь, — обрадованно указал Иоанн на появившиеся из-за поворота дороги две повозки с установленными на них трубами-сифонами для метания горючей смеси.