Мечом раздвину рубежи

Между тем русы и викинги, имея между собой и противником спасительную полосу песка, прикрываемые стрельбой своих лучников, продолжали отступление. Но теперь не назад, в реку, а вдоль нее, перемещаясь с поляны, где брал начало волок к Саркел-реке, на участок берега между лесом и рекой. Покинув прежнее место стоянки близ начала волока и подплыв как можно ближе к суше, там стояли на якорях ладьи и драккары, а у самого уреза воды поджидали отступавших челноки. Смещаясь к лесу, русы и викинги уступали освобождавшееся пространство между собой и догоравшей цепочкой суденышек противнику, позволяя ему сейчас нападать на себя уже с двух сторон. Но хазары не могли атаковать с нового направления — им мешали песчаная коса, на которой не смогла бы действовать конница, и стрельба лучников с ладей и драккаров, вдоль строя которых хазарам пришлось бы двигаться. Поэтому им не оставалось ничего другого, как только продолжать обстреливать удалявшиеся от них по косе к лесу шеренги врагов.

Не желая искушать судьбу, русы и викинги втягивались в проход между лесом и рекой со всей возможной скоростью. Между косой и судами без устали сновали челноки. По мере того как русы и викинги покидали косу, снимались с якорей ладьи и драккары с лучниками. Вначале они уплотняли строй собратьев, занимая место в промежутках между ними, затем, когда в проход вошли последние ряды отступавших, они образовали напротив прохода вторую линию суденышек. Когда же прилегающий к поляне с волоком участок косы оказался полностью пустым, из леса к ладьям и драккарам на посадку стали отходить лучники. Понимая, что русы и викинги для них теперь недосягаемы, хазары повернули коней и поскакали обратно на поле недавнего боя. Они выиграли трехдневное жестокое сражение, и сейчас можно было приступить к сбору и дележу добычи. Однако два ряда ладей и драккаров с застывшими вдоль бортов лучниками продолжали стеречь проход, ведший к кончавшим погрузку остаткам русско-варяжского войска.

Хозрой взглянул на выкатившееся из-за горизонта солнце, начал торопливо спускаться с берегового откоса. Все, что было необходимо, он увидел, теперь следовало подготовиться к встрече незваных гостей, которые вскоре к нему наверняка пожалуют.

— К русам, — бросил он, поднимаясь на борт своей лодки.

Палатка и все находившиеся на берегу вещи были заблаговременно перенесены в лодку, и она, ныряя среди волн, направилась к скоплению ладей и драккаров у леса. Хозрой велел пристать к берегу в стороне от русско-варяжской флотилии и встал на якорь. Однако долго пребывать в одиночестве лодке не пришлось — вскоре к ней подплыла ладья, и в лодку спрыгнул воевода Бразд с двумя воинами. Все трое были в копоти, доспехи хранили следы недавнего боя, голова одного из спутников воеводы была перевязана окровавленной тряпицей.

— О достославный воевода, я рад поздравить тебя и твоих воинов с блистательнй победой, — заискивающе улыбаясь, начал Хозрой, подбегая к Бразду. — Вам удалось отбить все атаки вероломных…

— Хватит пустых слов, — остановил его Бразд. — Ты говоришь не то, что думаешь, а потому лучше приготовься отвечать на мои вопросы. Готов?

— Да, воевода. Я расскажу все, что видел, слышал и знаю.

— Где твой друг купец Исаак? Еще вчера вечером его палатка стояла рядом с твоей, а сейчас я вижу тебя одного. Неужто с ним или его лодкой приключилась беда? Уж не утонул ли он?

— Нет, доблестный воевода. Исаак жив-здоров, и его лодка цела. Просто он рано утром отправился в Итиль-кел вдогонку за купцами, отплывшими туда раньше.

— Почему он решил это сделать? Вначале остался с тобой, затем бросил одного. Разве так поступают истинные друзья?

— Не знаю, сам удивляюсь его поступку. Тем более что это он уговорил меня здесь остаться до конца сражения.

— Зачем?

— Как это сказать…— замялся Хозрой, пряча глаза. — Он считал, что вы после своей победы… а мы оба верили в нее, что и случилось… будете вынуждены расстаться с частью обременяющей вас добычи. Тогда мы смогли бы…

— Не продолжай, мне все понятно, — оборвал Хозроя Бразд. — Купец всегда остается купцом, даже когда рядом льется кровь и владычествует смерть — Морана. Но если |Исаак собирался выгодно приобрести товар, что заставило 1его отказаться от этого? Подобные поступки не красят настоящего купца.

— Он не объяснил мне ничего. Больше того, уплыл, не предупредив меня, не передав ничего сторожившему мою панатку рабу. Может, у него были какие-то срочные серьезные причины?

— Я тоже думаю, что у него имелись эти причины, — недобро усмехнулся Бразд. — Кстати, я слышал, что Исаак ждал вчера вечером в гости ярла Эрика и собирался угостить его грибами. Ты ничего не знаешь об этом?

— Тоже слышал. Даже видел повара Исаака и двух его рабов, отправившихся в лес за грибами.

— Твои рабы с ними не ходили?

— Зачем? У меня их слишком мало, чтобы я мог позволить им гулять по лесу. К тому же я не люблю грибов.

— Я хотел бы взглянуть на всех твоих людей. Вели им всем немедля явиться сюда.

— Хорошо, достославный воевода. Меня ты уже видишь, а рабы будут перед тобой через минуту.