Мечом раздвину рубежи

Ветви кустарника цеплялись за полы плаща, хлестали по рукам, гулко стучали по кольчуге и ножнам меча. Подавшись вперед и стараясь не оступиться, Микула упрямо карабкался за великим князем вверх по склону горы. Хотя она именовалась Лысой, таковой у нее являлась лишь вершина, а подножие и склоны были густо покрыты лесом и кустарником. Недобрая слава ходила у киевлян об этой горе: именно на нее слетались в полночь на шабаш ведьмы и домовые, здесь собирались отяжелевшие от свежей крови ненасытные вурдалаки. На ее склонах резвились и скакали через старые, трухлявые пни кровожадные и вероломные оборотни, по тропам и полянам рыскали плешивые, с узкими козлиными бородами лешие.

Полночь не наступила, однако идущим казалось, что они постоянно слышат вокруг чьи-то осторожные крадущиеся шаги, а над головами проносятся, шурша крыльями, ночные страшилища-дивы. Им виделись изредка мерцавшие среди кустов и деревьев желтоватые трепетные огоньки — это бродили в тоске и одиночестве не вознесшиеся на небо в священном пламени погребального костра души. Чтобы добрый человек не спутал сию гору с какой-либо иной и не попал на нее даже случайно, Перун огненными стрелами-молниями выжег ее вершину, испепелив даже траву.

Извилистая, едва приметная среди деревьев и кустов тропа оборвалась у громадного камня-валуна, вплотную приткнувшегося к гладкой, отвесно уходившей вверх скале. Ее подножие настолько густо заросло кустарником и травой, что сплошная зеленая стена казалась непроходимой. Однако так могли думать только они, попавшие сюда впервые. Старый же волхв, шедший впереди короткой людской цепочки, спокойно отвел в сторону несколько ветвей и первым шагнул в открывшуюся между валуном и скалой узкую расщелину. И тотчас тьма поглотила его.

Взяв из рук идущего за ним дружинника факел, Микула поднял его над головой великого князя. Яркий свет вырвал из темноты узкий проход, в котором только что исчез волхв, и зиявшую в скале за камнем-валуном черную дыру. Волхв уже стоял рядом с ней. Опершись на клюку и согнувшись так, что казалось — сейчас переломится пополам, он, не мигая, пристально смотрел на великого князя из-под седых, низко нависших над глазами бровей.

— Пришли, княже, — глухо прозвучал его голос. — Готов ли ты узнать свою судьбу?

— Да, старче, — громко ответил Игорь.

— Тогда следуй за мной к священному источнику. И пусть кто-нибудь светит нам.

— Сотник, пойдешь с нами, — приказал великий князь Микуле.

Несколько шагов по узкому, с покрытыми плесенью стенами подземелью, и они оказались в небольшой, овальной формы пещере. Тяжелый спертый воздух давил грудь и застревал в горле, сырость и холод сразу заставили оцепенеть пальцы, в ноздри ударил резкий, неприятный запах. Огонь факела освещал низко нависший над головами каменный потолок, ярко блестевшие от выступившей на них воды стены, песчаный, скрадывавший шум шагов пол.

Волхв прошел в дальний угол пещеры, остановился. Прямо у его ног начиналась пропадавшая вскоре в каменном монолите стены продолговатая расщелина, в которой бурлила, не поднимаясь до уровня пола, вода. Грязно-серая, снизу доверху пронизанная поднимавшимися со дна расщелины пузырьками, которые то лопались, то появлялись вновь, она, казалось, кипела на невидимом человеческому глазу подземном огне. От воды несло теплом. В месте, где расщелина исчезала в скале, из нее наплывали в пещеру волны белого рыхлого тумана, от которого исходил резкий запах и щипало глаза. Клубясь над расщелиной, туман полностью заполнял угол пещеры. То редея, то уплотняясь, он иногда скрывал под собой пузырившийся источник.

Микула чувствовал, как у него начало шуметь в голове и звенеть в ушах.

— Княже, готов ли ты узнать волю богов? — взглянул волхв на Игоря.

— Я для этого пришел, старче.

— Твое будущее могу увидеть я, и тогда узнаешь о нем от меня. Но, коли отважишься, можешь заглянуть в свой завтрашний день сам. Что выберешь, княже?

— Я хочу сам говорить с богами.

— Стань рядом со священным источником, и ты узришь собственное завтра. Перун явит его тебе.

Старый волхв опустился у расщелины на колени, положил сбоку клюку, воздел к потолку руки:

— О боги, услышьте нас и ответьте! О Перун, лицезри своих внуков и явись к ним! Боги, это мы, русичи, тревожим вас и молим о милости! Боги, откройте уготованную нам судьбу, приблизьте на миг неведомое завтра, сотрите черту между настоящим и грядущим! Боги, услышьте глас своих внуков!