Мечи пурпурного царства

Но фарсунца не было рядом. Он почел за лучшее исчезнуть, внезапно вспомнив, что приближается полночь и есть кое-что, имеющее для него куда большую важность, чем поиски царя, -- а именно Налисса бора-Баллин, ожидающая его в Проклятых Садах, в двух милях за городской стеной.

Глава 3. Королевская печать

В ту ночь Кулл рано удалился на покой. По давно установившейся привычке он на несколько минут задержался у дверей в опочивальню, чтобы поболтать с охранниками, его старыми боевыми товарищами, и обменяться воспоминаниями о тех днях, когда он состоял в рядах Алых Убийц, потом, отпустив слуг, вошел в свои покои и, бросившись спиной на кровать, приготовился отдыхать. Странное поведение для царственной особы, без сомнения, но Кулл слишком долго вел суровую жизнь солдата (а до того и вовсе был членом племени варваров). Он так и не привык к привилегиям, сопутствующим его теперешнему положению.

Он уже было повернулся потушить свечу, освещающую комнату, как вдруг его внимание привлек негромкий стук о подоконник затянутого металлическими прутьями окна. С мечом в руке царь пересек комнату легкой беззвучной поступью большой пантеры и выглянул наружу. Окно выходило в дворцовый парк, и в слабом свете мерцающих в ночи звезд он мог видеть очертания кустов и деревьев, слышать плеск фонтанов. Где-то там, во мраке мерно прохаживались стражники. Все как всегда.

Но было и кое-что, нарушающее обычный порядок вещей. Цепляясь за побеги покрывающих стену по обе стороны окна ползучих растений, висел маленький, весь какой-то высохший и сморщенный, человечек, вид которого выдавал профессионального нищего. Тощие руки и ноги, обезьянье личико, -- он казался совершенно безобидным. Увидев его, Кулл нахмурился:

-- Похоже, придется ставить стражу под каждым окном или оборвать эти чертовы лианы, -- сказал царь. -- Как ты прошел мимо охранников?

Вместо ответа карлик приложил тонкий палец к окруженным сеткой морщин губам, призывая к молчанию, потом с обезьянней ловкостью вытащил что-то из-за пазухи и протянул Куллу сквозь металлические прутья. Царь взял предмет -- это оказался свиток пергамента -- развернул его и прочел: "Царь Кулл! Если тебе дороги твоя жизнь и благополучие царства, следуй за сим проводником к месту, куда он тебя отведет. Постарайся сделать так, чтобы тебя не увидела охрана -- в полках пустила корни подлая измена и, если ты хочешь сохранить жизнь и трон, действуй точно, как я говорю. Подателю сего письма можешь полностью доверять". Послание было подписано "Ту, верховный канцлер Валузии" и скреплено царской печатью.

Кулл еще больше нахмурил брови: все это выглядело весьма подозрительно, но он узнал руку Ту -- у того были кое-какие характерные только для него "фирменные знаки", вроде особого, почти незаметного завитка в последней букве имени. И к тому же -- оттиск печати, -- печати, существующей в единственном экземпляре на всем белом свете. Кулл вздохнул:

-- Что ж, хорошо. Подожди, пока я соберусь, -- сказал он нищему.

Одевшись и накинув легкую кольчугу, Кулл вернулся к окну, схватился руками за два соседних железных прута и напряг могучие мышцы. Он почувствовал, как они подались и, раздвинув их так, чтобы могли пройти его широкие плечи, выбрался наружу и соскользнул вниз по побегам вьюна с неменьшей ловкостью и проворством, чем бродяга за секунду до него.

Присев у основания стены, Кулл ухватил за руку своего спутника:

-- Так как же ты миновал стражей? -- прошептал он.

-- Тому, который остановил меня, я показал знак имперской печати.

-- Теперь это едва ли нам подходит, -- пробурчал Кулл, -давай за мной. Мне известен распорядок их дежурства.

В течение последующих двадцати минут они то лежа пережидали за деревом или кустом, пока пройдет охрана, то быстро ныряли в тень, то украдкой совершали короткие перебежки. Наконец оба добрались до внешней стены. Король взял своего проводника за лодыжки и поднял над головой. Тот ухватился пальцами за верхний край стены, мигом оседлал ее и протянул руку вниз, чтобы помочь царю. Кулл пренебрежительным жестом отклонил помощь, отступил на несколько шагов, разбежался и высоко подпрыгнул, мгновенно очутившись рядом с бродягой, впечатленным такой демонстрацией невероятной силы и ловкости. Секунду спустя две на удивление несоответствующие друг другу фигуры спрыгнули по другую сторону и растворились в ночи.

Глава 4. Проклятые сады

Налисса бора-Баллин была напугана и нервничала. Поддерживаемая своей искренней любовью и большими надеждами, она не раскаивалась в безрассудных действиях последних нескольких часов, но лишь все сильнее и сильнее желала прихода ночи и своего милого.