Меченый

Лиша всем сердцем скучала по Бруне и при мысли о прежней наставнице вновь взяла письма. Был четвертак — день, когда вестник приезжает из Крестьянского Пня и Лесорубовой Лощины и отправляется на юг. Разумеется, имя на первом письме в стопке было выведено аккуратным отцовским почерком.

Еще было письмо от Вайки. Его Лиша прочла первым и, как всегда, невольно стиснула кулаки, убедившись, что древняя, как сама вечность, Бруна до сих пор жива и здорова.

— Вайка родила, — сообщила она. — Мальчик, Джейм. Шесть фунтов одиннадцать унций.

— Это третий?

— Четвертый.

Вайка вышла замуж за Малыша Джону — ныне рачителя Джону — вскоре после приезда в Лесорубову Лощину и немедленно принялась рожать ему детей.

— Ну все, теперь она не вернется в Энджирс, — посетовала Джизелл.

Лиша засмеялась:

— Думаю, она уже после первого решила не возвращаться.

Трудно было поверить, что прошло семь лет с тех пор, как они с Вайкой поменялись местами. Временный уговор стал постоянным, и это вполне устраивало Лишу.

Что бы Лиша ни делала, Вайка останется в Лесорубовой Лощине, и ее, похоже, любили больше, чем Бруну, Лишу и Дарси, вместе взятых. При этой мысли Лиша ощутила себя вольной птицей. Она обещала вернуться, если Лесорубова Лощина будет в ней нуждаться, но Создатель позаботился об этом. Лиша может сама выбирать свое будущее.

Отец написал, что подхватил простуду, но Вайка его лечит и он надеется вскоре поправиться. Следующее письмо было от Мэйри. Ее старшая дочь расцвела, и ее сговорили; Мэйри вот-вот станет бабушкой. Лиша вздохнула.

В связке было еще два письма. Лиша переписывалась с Мэйри, Вайкой и отцом почти каждую неделю, но мать писала ей реже и обычно со злости.

— Все в порядке? — Джизелл подняла взгляд от письма и увидела, что Лиша хмурится.

— Всего-навсего письмо от мамы. — Лиша пробежала строчки глазами. — Тон меняется в зависимости от ее настроения, но смысл один: «Возвращайся домой и рожай детей, пока не состарилась и Создатель не иссушил твое чрево».

Джизелл хмыкнула и покачала головой.

В письмо Элоны был вложен еще один листок — вероятно, от Гареда, хотя письмо было написано рукой матери, поскольку Гаред был неграмотен. Но как бы Элона ни старалась изобразить, будто письмо написано под диктовку, Лиша не сомневалась, что по меньшей мере половина слов, если не все, принадлежит ее матери. Содержание писем Гареда, как и материнских, никогда не менялось. У Гареда все хорошо. Гаред скучает по Лише. Гаред ждет Лишу. Гаред любит Лишу.

— Мать считает меня полной дурой, — скривилась Лиша, читая письмо. — Так я и поверила, что Гаред попытался сочинить стишок, тем более нерифмованный.

Джизелл засмеялась, но осеклась, когда увидела, что Лише совсем не весело.

— А если она права? — внезапно спросила Лиша. — Неприятно думать, что Элона может быть хоть в чем-нибудь права, но я хочу иметь детей, и не нужно быть травницей, чтобы понимать: время уходит. Ты сама сказала, что я впустую потратила лучшие годы.

— Я этого не говорила.

— Все так, — печально сказала Лиша. — Я не утруждала себя поисками мужчин; они сами находили меня, хотела я того или нет. Просто я всегда думала, что однажды меня найдет тот, кто станет частью моей жизни, а не потребует, чтобы я стала частью его.

— Мы все об этом мечтаем, дорогая, и это приятные мечты, но возлагать на них надежды не стоит.

Лиша скомкала письмо в кулаке.

— Значит, ты собираешься вернуться и выйти замуж за этого Гареда? — спросила Джизелл.

— Создатель, конечно же нет! Только не это!

Джизелл фыркнула:

— Прекрасно. Можно не убиваться.

— Как бы мне ни хотелось ребенка, я лучше умру старой девой, чем раздвину ноги перед Гаредом. Беда в том, что он не позволит никому в Лощине приблизиться ко мне.

— Этой беде легко помочь. Рожай детей здесь.

— Что?

— Лесорубова Лощина в надежных руках. Я лично обучила Вайку, и в любом случае ее сердце давно уже там. — Джизелл наклонилась и положила мясистую руку на руку Лиши. — Оставайся. Назови Энджирс своим домом и возглавь лечебницу, когда я уйду на покой.

Глаза Лиши широко распахнулись. Она открыла рот, но ничего не смогла произнести.

— За эти годы я узнала от тебя не меньше, чем ты от меня, — продолжила Джизелл. — Я не доверю свое дело никому другому, даже если завтра вернется Вайка.

— Не знаю, что и сказать, — выдавила Лиша.

— А ты не спеши. — Джизелл похлопала Лишу по руке. — Я пока не собираюсь на покой. Просто подумай об этом.

Лиша кивнула. Джизелл распахнула объятия, и девушка упала в них, крепко прижавшись к старшей подруге. Они отстранились друг от друга и подскочили, услышав крики на улице.

— На помощь! На помощь!

Женщины взглянули на окно. Уже стемнело.

Открывать ставни по ночам считалось преступлением, за которое в Энджирсе грозила порка, но Лиша и Джизелл, не раздумывая, отодвинули засов и увидели трех городских стражников, которые бежали по дощатому настилу. Двое из них кого-то несли.

— Эй, в лечебнице! — крикнул бежавший впереди стражник при виде открытых ставней и залитой светом комнаты. — Откройте дверь! Убежища! Убежища и исцеления!