Меченый

Надо мной что-то лопается, и на спину обрушивается неподъемная тяжесть. Падаю на колени. Кое-как выворачиваюсь из-под горящего бревна, с трудом встаю на ноги и снова прикипаю взглядом к телу сестры.

Щелкает. В лицо ударяет что-то обжигающе-горячее и опрокидывает меня навзничь.

Прихожу в себя, вытаскиваю из щеки горящий шип, встаю на четвереньки. Хриплю… и слышу собственный голос, заглушающий рев беснующегося пламени:

– Убью!!!

Потом срываюсь с места, подхватываю на руки неподъемное тело Ларки и шагаю в пламя.

– Кром…

Прокусываю губу, чувствую вкус крови на губах и ускоряю шаг…

– Кро-о-м!!!

– Ларка? – не веря собственным ушам, спрашиваю я. И возвращаюсь в реальность.

Это – не Ларка, а леди Мэйнария, в глазах которой – страх.

Поворачиваю голову туда, куда смотрит она, и расплываюсь в счастливой ухмылке. Это – они. Те, кто взял жизнь моей сестры и мамы. И те, кто порубил соседей, пытавшихся за них вступиться.

– Бездушный… – неуверенно выдыхает молодой парень с цепом в руке. И делает шаг назад.

Поздно: я соскальзываю с коня и устремляюсь вперед. К тем, кто вернулся из прошлого.

Глава 13 Баронесса Мэйнария д’Атерн Седьмой день четвертой десятины второго лиственя

«В каждом Бездушном живет частичка Двуликого. У тех, кто только-только встал на путь служения Богу-Отступнику, она маленькая, чуть больше пшеничного зернышка. Бездушные, прошедшие половину Пути, несут в себе частичку с кулак ребенка. А самые сильные и преданные превращаются в один большой сосуд под божественную сущность. И… иногда принимают в себя своего Хозяина.

Понять, что в Бездушного вселился Бог-Отступник, несложно: в такие моменты у него стекленеет взгляд, движения приобретают божественную мощь и скорость, а Посох Тьмы превращается в размытый диск, каждое касание которого ввергает жертву в бездну невыносимых мук…»

– В бездну невыносимых мук… – повторила я, стуча зубами. Вслух. Чтобы хоть как-то заглушить доносящиеся до меня истошные крики.

Не помогло – чтобы не слышать такие крики, надо было родиться глухой. Или умереть!

«Справиться с Бездушным, ставшим вместилищем Двуликого, может только Вседержитель. А любого другого он ввергнет в Бездну Небытия. Или «одарит» Посмертным Проклятием. Поэтому, увидев сие непотребство, бегите изо всех сил. И не оглядывайтесь…»

«Бежать? Куда?» – угрюмо подумала я, открыла глаза, чтобы оглядеться, наткнулась взглядом на жуткую мешанину из изувеченных тел, бьющихся в агонии в огромной луже из их собственной крови, и сразу же зажмурилась. А через несколько мгновений чуть не оглохла от наступившей тишины.

– Все… Можно ехать… – мертвым голосом произнес Кром. И я вдруг поняла, что боюсь. До смерти боюсь увидеть взгляд Бога-Отступника. Поэтому сидела, не шевелясь, до тех пор, пока не заскрипело седло кобылки Крома. А потом легонько сжала бока своей. Надеясь, что она догадается последовать за лошадью Бездушного.

Догадалась. И довезла меня сначала до Северных ворот Меллора, а потом и до Найты[88].

Журчание речушки подействовало на меня успокаивающе, и через какое-то время я, наконец, решилась открыть глаза.

Лучше бы я этого не делала: мой взгляд сразу же наткнулся на Меченого, стоящего по колено в воде. И прикипел к огромному шраму от ожога, некогда превратившего его спину в одну сплошную рану.

«Бедняга…» – невольно подумала я. А потом ужаснулась, сообразив, что сочувствую слуге Двуликого!

Я тут же осенила себя знаком животворящего круга, прошептала «спаси и сохрани» и… задумчиво склонила голову к плечу: