Но ничего не происходило, Завир просто смотрел на меня, долго, изучающе, слегка склонив голову на бок.
— Вытри слёзы, — сухо произнёс он, скорее даже приказал. Я поперхнулась всхлипом. — Слёзы удел слабых.
Эти слова я никогда не забуду. С того дня я не пролила ни слезинки. Клянусь.
Завир ничего со мной не сделал. Он накормил меня больше, чем того требовалось моему иссохшему детскому организму. Он дал мне чистую одежду и велел вымыться. А я всё ждала подвоха.
Но летели дни, затем недели, а подвоха всё не было. Завир был удивительно добр ко мне. Никто не касался меня, ни причинял вреда и не пытался изнасиловать. Меня поселили в отдельной комнате по соседству с Завиром и даже приставили ко мне что-то типа няни.
Надо сказать, я была вполне счастлива. После того, что мне пришлось пережить и увидеть за последние четыре года, то, что происходило сейчас, казалось настоящим раем.
Завир часто приходил ко мне в комнату по вечерам и рассказывал слегка жутковатые истории. Спать после них было страшно, но мне нравилось то, что я была единственной, к кому он относился с такой теплотой. Все остальные боялись его, как самого дьявола. В прочем, кем-то вроде дьявола Завир и был.
Однажды мне удосужилось видеть, как он собственноручно убил человека, задушив его голыми руками. Спустя месяц этот инцидент повторился. Завир был жестоким, это знали все. Но я была единственной, к кому он относился по-другому. И я не понимала почему.
Спустя полгода я узнала причину. На помощь мне пришла фотография в рамке в спальне Завира, с изображением маленькой девочки — моей ровесницы. У неё были ясные синие глаза, длинные каштановые волосы, маленький аккуратный носик и пухлые губки. Девочка улыбалась и казалась счастливой. Это была дочь Завира. Она погибла от зелёного дыма, а точнее стала… тварью. Он сам это видел.
Причина его доброты ко мне стала ясна. Я напоминала её. И это правда — я была безумно, просто до сумасшествия на неё похожа. Если бы мне сказали, что мы сёстры, я бы ни на миг не усомнилась, но это не могло быть правдой. Завир знал это, но по понятным причинам стал относиться ко мне, как к родной дочери; я буквально стала её заменой и, если честно, в то время я была рада стечению таких обстоятельств. Тогда я и поняла, что чертовски везучая.
Со временем я привыкла к существованию в самой сердцевине Скверны. Все со мной нянчились и можно сказать любили. Конечно же, моё нахождение рядом с Завиром не могло не зародить множество слухом о том, кем я ему прихожусь; многие считали, что ему просто нравятся маленькие девочки, но мне было всё равно, я знала правду — Завир никогда бы не причинил мне вред. Он даже звал меня именем дочери — Дженни. Поначалу мне это не нравилось, ведь на самом деле меня звали по-другому. Тогда я ещё держалась за своё имя, как и за своё прошлое. Мои родители назвали меня Сэйен, что с индийского означает «прекрасная». Не такой уж и прекрасной я оказалась, после всего, что совершила за свою недолгую жизнь.
Имя «Дженни» мне радости не прибавляло, но я ничего не смела возразить и, только после того, как Завир умер, я стала называть себя Джей. Удачное имя для того, кто хочет скрыть свой пол, да и созвучно с именем, что подарила мне Скверна. Я пришла к выводу, что Сэйен умерла в тот день, когда родная мать продала её. Сэйен больше не было. На замену ей пришла Дженни, а со смертью Завира родилась Джей.
Пока я жила под защитой Скверны и её предводителя, я толком не знала, что происходит в Скале. В большей степени это стало интересовать меня только спустя несколько лет. Я общалась с головорезами банды, расспрашивала няню, но каждый из них советовал мне не совать нос не в своё дело. Я в неопасности и мне совсем незачем думать о том, как за стенами моего убежища с голоду мрут люди, сдают кровь за еду… Мне не зачем знать, как выносятся новые законы, как укрепляются стены, как на них нападают твари. Всё это мне не нужно. Но я-то знала, что ничто не вечно, что однажды моя беспечная жизнь закончится и на смену ей придёт нечто другое, а другое, вовсе не значит — хорошее. Я, почему то была уверенна, что моя жизнь закончится где угодно, но точно не в Скале. И однажды попросила Завира научить меня всему, чего Скверна требует от новобранцев. Сначала он долго смеялся, искренне и заливисто, затем обнял, поцеловал в макушку и тихо сказал:
— Кажется, моя девочка выросла.
Моё обучение началось, когда мне было чуть больше четырнадцати. Это была настоящая армия, просто пытка, но я и не думала отступать. Я знала, что рано, или поздно моё невероятное везение даст сбой, наступят суровые дни и я должна быть готова!
Меня тренировали, как настоящего солдата. Мои мышцы укреплялись, тело подтягивалось и даже кожа, казалось, становилась жёстче. Вечером, раз в неделю, Завир лично уделял мне время и учил пользоваться оружием. Патроны нынче были дороже золота, но однажды, после метания ножей, он позволил мне один раз выстрелить, и я попала точно в центр мишени. Готова поклясться, что его глаза увлажнились. Конечно же, он попытался это скрыть, но я-то видела!