Меч Шаннары

Ровная, поросшая травой земля перешла в изрезанную оголенную местность, резко поднимающуюся маленькими холмиками и круто обыгрывающуюся глубокими, похожими на траншеи оврагами, что затрудняло ходьбу и моментами даже делало передвижение рискованным. Менион обеспокоено вглядывался вперед в поисках более ровной местности, но здесь ему не удавалось взглянуть далеко даже с вершин самых высоких холмов. Он продолжал шагать, решительно и размеренно, проклиная изрезанную землю и мысленно браня свое решение идти этим путем. На секунду его внимание рассеялось, затем мгновенно сосредоточилось опять, ибо до него донесся звук человеческого голоса. Несколько секунд он внимательно вслушивался, но больше ничего не услышал и счел звук шумом ветра или плодом собственного воображения. Однако мгновение спустя горец снова услышал его, только в этот раз это был чистый звук женского голоса, тихо напевающего где-то далеко впереди, низкого и нежного. Он ускорил шаг, мысленно удивляясь, не обманывает ли его слух, но сладкозвучный женский голос становился все громче и громче. Вскоре чарующие звук ее пения заполнили воздух с бурным, почти безудержным весельем, проникающим в самые глубины сознания горца, призывая его идти вперед, быть свободным, как сама песня. Почти впав в транс, он размеренно шагал вперед, широко улыбаясь тем образам, что возникали перед его глазами под влиянием беспечной песни. Он вяло удивлялся, что может делать женщина в этой безлюдной местности, во многих милях от всяких поселений, но песня рассеивала все его сомнения, тепло уверяя его в своей искренности.

На гребне особенно крутого подъема, возвышающегося, над окружающими пригорками, Менион заметил ее — сидящую под маленьким искривленным деревом с длинными склоненными ветвями, напомнившими ему корни ивы. Это была юная девушка, очень красивая и, очевидно, чувствующая себя здесь как дома; она громко распевала, равнодушная ко всем, кого могли невольно привлечь сюда звуки ее голоса. Он не стал скрывать своего приближения, а подошел прямо к ней, мягко улыбаясь ее юности и красоте. Она улыбнулась в ответ, но не встала и не поприветствовала его, а продолжала выводить прежнюю веселую мелодию. В нескольких футах от нее принц Лиха остановился, но она быстро поманила его рукой, предлагая подойти поближе и присесть рядом с ней под странной формы деревом. Именно тогда где-то в глубине его души предостерегающе зазвенел крошечный нерв, какое-то шестое чувство, не до конца усыпленное ее чарующим пением, остановило его и поинтересовалось, почему вдруг эта юная дева молча предлагает совершенно незнакомому человеку присесть рядом с собой. У него не было причины медлить, кроме врожденного недоверия, которое ощущает охотник по отношению к любому странному предмету и явлению; но какова бы ни была эта причина, она заставила горца остановиться. В тот же миг девушка и ее песня растаяли в воздухе, а Менион остался смотреть на странно выглядящее дерево на голом склоне.