Меч Шаннары

— Друзья горца. И Алланона, — ответил тот, многозначительно поведя головой.

Гендель отрывисто кивнул братьям.

— Я бы так и не понял, кто он такой, если бы он не назвал твое имя, — сообщил дварф, ткнув пальцем в Балинора. — Мне кажется, будет намного лучше, если хоть иногда мне расскажут, что происходит, до, а не после того, как это произошло.

Балинор лишь улыбнулся озадаченным братьям и пожал плечами, мол, ничего не поделаешь, такой уж у дварфа вспыльчивый нрав. Шиа и Флик были смущены раздражительностью и суровостью Генделя и сидели молча, не вмешиваясь в разговор, хотя оба сгорали от нетерпения услышать всю историю спасения Мениона.

— А что в Стерне и Вейфорде? — спросил Балинор.

Речь шла о больших городах Южной Земли, расположенных у самых юго-западных границ Анара. Гендель прекратил жевать и вдруг рассмеялся.

— Чиновники этих прелестных общин обсудят данный вопрос и пришлют рапорт. Типичные канцелярские крысы, неумелые, тупоголовые, только и знающие, что тянуть резину, пока не придет время препоручить сие достославное занятие другим таким же болванам. Я им долдонил-долдонил, мозоли на языке натер, но они решили, что я чокнутый. Они не видят никакой опасности. Дождутся, что им меч поднесут к самой глотке, и тогда завопят, взывая о помощи. — Возмущенный донельзя, он замолчал и вновь принялся за еду.

— Я так и знал, — обеспокоенно проговорил Балинор. — Как же нам убедить их? Уже много лет не было войны, и теперь никто не хочет верить, что такое возможно.

— Проблема не в том, и ты это знаешь, — вставил разгневанный Гендель. — Просто они не хотят ни во что ввязываться. В конце концов дварфы защищают границы, я уж не говорю о Пограничном Легионе и городах Каллахорна. Так было всегда, почему же теперь что-то должно измениться? Эти несчастные идиоты…

Он замолчал, одновременно покончив и с этим вопросом, и с едой. Дорога домой была долгой, дварф очень устал. Три недели он ходил по городам Южной Земли, и похоже, что все — впустую. Гендель был явно обескуражен.

— Я ничего не понимаю. Что происходит? — поинтересовался Шиа.

— Значит, нас уже двое. Я тоже не понимаю, — сердито ответил Гендель. — Я иду спать, недельки через две увидимся.

Он резко встал и направился к выходу, даже не попрощавшись, его широкие плечи устало ссутулились. Трое людей молча смотрели ему вслед, пока он не скрылся за дверью. Потом Шиа озадаченно поглядел на Балинора.

— Это старая история о самодовольстве и безразличии, Шиа. — Воин тяжело вздохнул и, потянувшись, поднялся. — Сейчас мы — на грани войны, быть может, самой жестокой за последнюю тысячу лет, но никто не хочет принять этот очевидный факт. Они надеются, что все обойдется: несколько храбрецов будут защищать ворота города, а остальные отсидятся по домам. Это стало привычкой. А потом придет день… и этих храбрецов будет уже недостаточно… Ворота открыты, и враг — внутри города…

— А что, действительно будет война? — испуганно спросил Флик.

— В этом-то и вопрос, — медленно ответил Балинор. — И единственный, кто может ответить, почему-то запаздывает…

Обрадованные тем, что Менион нашелся, долинцы совсем забыли об Алланоне, из-за которого, собственно, они и оказались здесь. Прежние вопросы с новой силой вспыхнули в сознании братьев, но долинцы уже привыкли, что ответов не будет, поэтому промолчали. Балинор уже направлялся к дверям, Шиа и Флик поспешили за ним.

— Знаете что, не обижайтесь на Генделя, — вдруг сказал Балинор. — Он со всеми такой. Но Гендель настоящий друг. Он много лет сражался с гномами в верхнем Анаре, защищая и свой народ, и этих самодовольных южан, которые очень быстро забыли, что дварфы охраняют и их границы. Гномы многое бы отдали за его голову.

Шиа и Флик ничего не сказали, пристыженные тем фактом, что люди могут быть столь эгоистичными и неблагодарными. Ведь и сами они ничего не знали о положении в Анаре, пока Балинор не рассказал им. Братьев сильно обеспокоила мысль о подготовке к войне. Из истории они знали о войнах древности и об ужасной жестокости в то время. Возможность еще одной войны…

— Я думаю, вам пока стоит вернуться в сады, — посоветовал принц Каллахорна. — Как только я узнаю о каких-нибудь изменениях в состоянии Мениона, я сразу же дам вам знать.

Братья неохотно согласились с ним, понимая, что ничего другого им не остается. Вечером, перед тем как отправиться спать, они подошли к двери комнаты, где лежал Менион, но дварфы-стражники сказали, что их друг спит и не надо его беспокоить.