Меч Шаннара

Друзья поднялись на рассвете. Утро выдалось хмурое, сырое, туманное. В холодном утреннем воздухе застыла влага. Густой туман курился над покрытыми редким лесом скалистыми уступами. Он был так резко очерчен, что к нему можно было подойти вплотную, протянуть руку, и она тотчас же тонула в этом тумане. Ненастная промозглая погода явно не благоприятствовала путешественникам. Однако отступать было поздно, и все трое отправились в путь, моля небо быть благосклонным к ним. Друзьям предстоял трудный спуск по каменистым уступам, туманных плоскогорий к унылым равнинам нижних земель. В полном молчании эта маленькая группа спускалась по твердым скользким уступам, покрытым мхом, лишайниками и редким кустарником. Они то и дело натыкались на беспорядочные груды мелких валунов, которые приходилось осторожно обходить. Ноги то утопали во мхах и лишайниках, то скользили по влажным каменистым уступам. Меньон Леа шел впереди. Его зоркий глаз охватывал каменистую тропу на десять футов вперед. На его худощавой спине болталась дорожная сумка и внушительный колчан со стрелами. С пояса низко свисал продетый в кожаную петлю длинный старинный меч, который отец Меньона подарил ему в день совершеннолетия, — меч был фамильной ценностью рода Леа. Его стальной клинок холодно сверкал серо-серебристыми бликами в туманной дымке наступающего утра. Ши, отставшему от Меньона на несколько шагов, в какой-то миг показалось, что на боку у Леа висит легендарный Меч Шаннара…

Между тем путники шли дальше. Сердце Ши сжималось в беспокойной тревоге. Его брови Эльфа хмурились все больше и больше, чем дальше они удалялись от резиденции принца. Впереди их ждала мрачная неизвестность. Они спускались по каменистым россыпям, переходившим во мшистые участки с мелким цепким кустарником. Все вокруг было серым и безрадостным. Лишь кое-где на серых уступах тускло горели пятна лишайников. Все словно вымерло. Было такое впечатление, что они шли по безжизненной земле. Мертвые серые камни, мертвая высохшая земля, жалкая, скудная и лишенная цвета растительность — все это производило гнетущее впечатление на Флика, Ши и Меньона, чье прерывистое дыхание и гулкие шаги были единственным, что нарушало это мрачное каменистое безмолвие.

Флик нес тяжелую сумку с провизией, которую они, видимо, опустошат раньше, чем доберутся до Черных Дубов. И тогда придется добывать пищу охотой и сбором лесных плодов, что будет крайне затруднительно в этом бедном растительностью крае. Теперь Флик был совершенно уверен в серьезности намерений Меньона, в его искреннем желании помочь им, но в любую минуту все могло повернуться против них, и Меньон, с его опытом и рвением, мог оказаться бессильным перед страшной силой обстоятельств. Об этом напомнила их последняя встреча с дьявольским монстром, против которого усилия любого живого существа были бы совершенно напрасны.

Приближался к концу первый день путешествия. Оставив далеко позади спокойные благодатные земли королевства Меньона Леа, путники мало-помалу добрались до мрачных, угрюмых Низин Клете. Они стали устраиваться на ночлег на маленькой лужайке под весьма сомнительным прикрытием почти лишенных листвы деревьев и засохших кустарников. Туман сгущался все больше и больше. Тьма поглотила все вокруг. Вечерняя прохлада сменилась промозглым холодом ночи. Все трое дрожали. Не спасали даже плотные дорожные плащи. Путники попытались собрать ветки для костра, но в сыром тумане все настолько пропиталось влагой, что, сколько они ни старались, разжечь костер им не удалось. В конце концов, оставив эти бесплодные попытки, они ограничились тем, что решили подкрепиться холодной пищей. Они достали тщательно упакованные съестные припасы и принялись за еду. Ели молча, пока окончательно не восстановили потерянные за день силы.

А вокруг все обволакивала гнетущая черная тишина. В призрачной пелене тумана даже небольшой каменистый уступ или кустарник казался устрашающим. Казалось, все живое застыло, оцепенело. А ведь рядом в дремучих лесах хозяйничают волки и медведи, и под всеми этими каменьями живут змеи, тролли, горные ведьмы и всякий подземный народец. Долго обуревали путников тревожные мысли. И немало прошло времени, пока они заснули.