Меч президента

Речь Хасбулатова на Всероссийском совещании депутатов всех уровней закончилась официальным обращением этого форума к гражданам России, где, в частности, говорилось: «Президент и его окружение, неспособные цивилизованными методами управлять обществом и вывести его из глубокого кризиса, вновь нагнетают напряженность, угрожая конституционному строю… Боясь, что придется держать перед народом ответ за то, что его лишили нормальных условий жизни, ограбили материально и духовно, попрали прошлое и отняли будущее, незадачливые реформаторы пытаются установить диктатуру личной власти… Прямое президентское правление, которым теперь угрожают, — это разгон органов представительной власти. Уничтожение их окончательно развяжет руки преступно-мафиозным элементам, коррупционерам и их зарубежным покровителям…»

Нормальным образом жизни народа номенклатурные депутаты, естественно, считали нищее прозябание этого народа за колючей проволокой коммунистической зоны. Отнять у народа подобное прошлое, разумеется, считалось очень тяжелым преступлением.

В этом обращении, если его исследовать, заключаются все ошибки и самого Хасбулатова, и тех, кто за ним стоял, в оценке сложившейся в стране обстановки.

Как бы тяжела эта обстановка ни была, подавляющая часть населения с ужасом и содроганием вспоминала недавние времена «нормальной и духовной жизни», ностальгия по которой, вполне понятно, стучала в сердца бывших обкомовских секретарей пеплом Клааса.

Совещание закончилось 18 сентября. Все стали с нетерпением ждать реакции президента. И она, наконец, последовала.

21 сентября 1993 года, вторник, 19:30.

Евгений Савостьянов, начальник Управления Министерства Безопасности по Москве и Московской области, сидел в комнате отдыха, примыкающей к его огромному кабинету и, помешивая ложкой остывший чай, с интересом посматривал то на часы, то на экран небольшого переносного телевизора, стоявшего на одной из полок массивной стенки рядом с бюстиком Дзержинского.

Бюстик достался Савостьянову в наследство от его предшественника, генерала Прилукова, чья яркая чекистская карьера оборвалась в августе 1991 года, когда почти все руководство бывшего союзного КГБ отправилось либо в тюрьму, либо под следствие с подпиской о невыезде, либо на давно заслуженный отдых, ибо, как говаривал еще покойный Андропов, «с нашей работы в отставку не уходят, а сразу отправляются в крематорий».

Именно в те, послепутчевые, дни Савостьянов и появился на Лубянке, заняв свою должность, которую по штату КГБ должен был замещать генерал-лейтенант, а то и генерал-полковник.

Евгений Савостьянов был наиболее странной личностью, появившейся на политической сцене после прихода к власти президента Бориса Ельцина и распада СССР.

Физик по образованию, научный работник одного из академических институтов столицы, диссидент-фрондер по убеждениям, лейтенант запаса ракетных войск, с умным, интеллигентным лицом, обрамленным аккуратно постриженной черной бородкой, — образ типичного антисоветчика тех времен. Савостьянов стал активным членом тогда еще «ненормальной» «Демроссии», входя в ее координационный совет.

Там он близко познакомился с Гавриилом Поповым и, видимо, произвел на будущего мэра столицы достаточно сильное впечатление. Настолько сильное, что став мэром Москвы и пожелав иметь в КГБ и МВД своих людей, Попов добился назначения Савостьянова на занимаемую должность, а начальником МВД столицы назначил Мурашова, также одного из координаторов «Демроссии».

Если назвать назначение Савостьянова весьма странным, то это значит — не сказать о нем фактически ничего. КГБ изначально создавался не как государственный институт тоталитарной системы, а как некий тайный орден, секретное военно-политическое общество, по сравнению с которым даже орден иезуитов выглядит детской забавой.

Даже рядовые сотрудники при приеме в КГБ должны были пройти через продуманную систему фильтров, совершенно исключающую попадание в КГБ не то что случайных людей, но и тех, у которых возникли бы какие-либо вопросы, хотя бы к самим себе, от осознания того, чем им приходится заниматься, и кому все это нужно.

Что же касается руководящего состава, то все 70 лет не было практически ни одного исключения из правила: руководство либо «спускалось» из ЦК КПСС, либо тщательно карабкалось по крутой и скользкой от крови и грязи служебной лестнице, рискуя каждую секунду сорваться прямиком на тот свет.

И тут, на одну из самых почетных и важных должностей в КГБ присылают мало что шпака и чужака, да еще какого-то диссидента из «Демроссии», которая с момента своего основания служила для КГБ не более, как объектом самого тщательного наблюдения, а ее члены рассматривались в качестве потенциальных клиентов следственных изоляторов и трудовых лагерей.

Но если даже не принимать все эти ужасные вещи во внимание, ради справедливости следует заметить, что работа в любой секретной службе, а тем более в политической полиции, на руководящей генеральской должности, без сомнения, требует и опыта, и специальной подготовки, которых у Евгения Савостьянова не было.