Меч Предназначения

— Смешанные в соответствующих пропорциях рыбий жир, воск, масло, подкрашенные каплей кошенили, — пояснил допплер, — достаточно налить в глиняные миски и в каждую сунуть кусочек шнурка. Зажженный шнурок дает отличное красное пламя, которое держится долго и почти не пахнет. Вечный Огонь. Богослужителям нужны были лампы для Вечного Огня. Теперь уже не нужны.

— Черт возьми, — буркнул Ляшарель. — Верно… Не лампы, лампады были нужны… Дуду, ты гений.

— В мать пошел, — скромно проговорил Тельико.

— А как же, вылитая мать, — подтвердил Даинти. — Вы только взгляните на его умные глаза. Истинная Бегония Бибервельт, моя любимая двоюродная тетя.

— Геральт, — простонал Лютик. — Он за три дня заработал больше, чем я пением за всю свою жизнь!

— На твоем месте, — серьезно проговорил ведьмак, — я бы забросил пение и занялся торговлей. Попроси, может, возьмет тебя в ученики.

— Ведьмак, — Тельико потянул его за рукав. — Скажи, чем можно тебя… отблагодарить…

— Двадцать две кроны.

— Что?

— За новую куртку. Смотри, что осталось от моей.

— Знаете что? — вдруг крикнул Лютик. — Пошли вместе в бордель! В «Пассифлору»! Бибервельты платят!

— А низушков туда пускают? — забеспокоился Даинти.

— Пусть попробуют не пустить. — Ляшарель состроил грозную мину. — Пусть только попробуют, и я обвиню весь их бордель в ереси.

— Ну! — воскликнул Лютик. — Тогда все в порядке. Геральт? Идем?

— А знаешь, Лютик, — тихо рассмеялся ведьмак, — с удовольствием.

Немного жертвенности

1

Сирена вынырнула из воды до половины тела и бурно, резко захлопала ладонями по поверхности. Геральт отметил, что у нее красивая, прямо-таки идеальная грудь. Эффект портил лишь цвет — темно-зеленые соски, а ореолы вокруг них лишь чуточку светлее. Ловко подстраиваясь к набегающей волне, русалка изящно выгнулась, встряхнула мокрыми бледно-зелеными волосами и мелодично запела.

— Что? — Князь перегнулся через борт когги. — Что она сказала?

— Отказывается, — перевел Геральт. — Говорит — не хочу.

— Ты объяснил, что я ее люблю? Что не представляю себе жизни без нее? Что хочу жениться на ней? Что только она и никакая другая?

— Объяснил.

— И что?

— И ничего.

— Ну так повтори.

Ведьмак прижал к губам пальцы и издал вибрирующую трель. С трудом подбирая слова и мелодию, начал переводить любовные излияния князя.

Сирена легла навзничь на воду и прервала его.

— Не переводи, не мучайся, — пропела она. — Я поняла. Когда он говорит, что любит меня, у него всегда бывает такая глупая физиономия. Он сказал что-нибудь конкретное?

— Не очень.

— Жаль. — Сирена затрепыхалась и нырнула, сильно изогнув хвост и вспенив воду узким плавником, напоминающим плавник султанки.

— Что? Что она сказала? — спросил князь.

— Что ей жаль.

— Чего жаль? Что значит — жаль?

— Мне кажется, это был отказ.

— Мне не отказывают! — крикнул князь, противореча очевидным фактам.

— Ваша милость, — буркнул подходя капитан когги. — Сети готовы — закинем, и она ваша…

— Я бы не советовал, — тихо проговорил Геральт. — Она не одна. Под водой их много, а в глубине может притаиться кракен.

Капитан вздрогнул, побледнел и обеими руками почему-то схватился за ягодицы.

— Кра… кракен?

— Он самый, — подтвердил ведьмак. — Не советую играть с сетями. Ей достаточно крикнуть, и от вашей посудины останутся плавающие доски, а нас утопят, как котят. И вообще, Агловаль, реши, ты хочешь жениться или просто намерен поймать ее и держать в бочке?

— Я ее люблю, — твердо сказал Агловаль. — Хочу взять в жены. Но надо, чтобы у нее были ноги, а не чешуйчатый хвост. И это можно сделать. За два фунта роскошных жемчужин я купил магический эликсир с полной гарантией. Выпьет — и ножки отрастут. Помучается недолго, дня три, не больше. Давай вызывай ее, ведьмак, скажи еще раз.

— Я уже говорил дважды. Она ответила, что не согласна. Но добавила, что знает морскую волшебницу, которая с помощью заклинаний готова превратить твои ноги в элегантный хвост. Притом безболезненно.

— Спятила, что ли? У меня — рыбий хвост? Ни за что. Вызывай ее, Геральт.

Ведьмак сильно перегнулся через борт. В тени когги вода была зеленой и казалась густой, как желе. Звать не было нужды. Сирена взвилась над волнами в фонтане воды, какое-то мгновение стояла на хвосте, потом скатилась по волне, перевернулась, демонстрируя все свои прелести. Геральт сглотнул.

— Эй вы! — пропела она. — Долго еще? У меня кожа скорбнет от солнца! Белоголовый, спроси его, он согласен или нет.

— Он не согласен, — пропел в ответ ведьмак. — Шъееназ, пойми, он не может жить с хвостом и существовать под водой. Ты можешь дышать воздухом, а он водой не может вообще!

— Так я и знала, — взвизгнула сирена. — Знала. Увертки. Глупые, наивные увертки, ни на грош жертвенности! Любящий жертвует! Я ради него жертвовала собой, ежедневно вылезала на скалы, все чешуйки на попе протерла, плавник растрепала, простыла. Насморк схватила! А он ради меня не хочет пожертвовать двумя своими паршивыми обрубками? Любить — значит не только брать, но и уметь отказываться от чего-то, жертвовать собою! Повтори ему это!