Меч Предназначения

— Дитя Старшей Крови, — сказала она. — Выбирай. Хочешь ли ты остаться в Брокилоне или же последовать за своим Предназначением?

Ведьмак недоверчиво покачал головой. Цири дышала немного быстрее, на щеках появился румянец. И ничего больше. Ничего.

— Я хочу последовать за моим Предназначением, — сказала она звучно, глядя в глаза дриаде.

— Да будет так, — произнесла Эитнэ, отворачиваясь. — Уходите.

Браэнн схватила Цири, коснулась плеча Геральта, но ведьмак отстранился.

— Благодарю тебя, Эитнэ, — сказал он.

Дриада мгновенно повернулась.

— За что?

— За Предназначение, — улыбнулся он. — За твоё решение. Это ведь не была Вода Брокилона, верно? Цири должна была вернуться домой. И ты, Эитнэ, сыграла роль Предназначения. За это я тебя благодарю.

— Как мало ты знаешь о Предназначении, — горько проговорила дриада. — Как мало ты знаешь, ведьмак. Как мало ты видишь. Как мало ты понимаешь. Благодаришь меня? Благодаришь за ту роль, которую я сыграла? За базарное представление? За фокус, за обман, за мистификацию? За то, что Меч Предназначения был, как ты думаешь, изготовлен из дерева, покрытого позолотой? Продолжай. Не благодари, а разоблачи меня. Поставь на своём. Докажи, что прав ты. Брось мне в лицо твою правду, покажи, как торжествует трезвая, человеческая правда, здравый рассудок, которые, по вашему разумению, помогают вам завоевывать мир. Вот Вода Брокилона, ещё немного осталось. Ты отважишься? Завоеватель мира?

Геральт, хоть и был возбуждён её словами, колебался только мгновение. Вода Брокилона, даже самая подлинная, не могла повлиять на него, против содержащихся в ней токсинов, галлюциногенных танинов он был полностью иммунизирован. Но ведь это не могла быть Вода Брокилона, Цири пила её, и с ней ничего не случилось. Он взял кубок обеими руками, глянул в серебряные глаза дриады.

Земля моментально ушла у него из-под ног и обрушилась ему на спину. Гигантский дуб закружился и задрожал. С трудом водя кругом немеющими руками, он открыл глаза, и это было так, словно он поднимал мраморную плиту саркофага. Увидел перед собой маленькое личико Браэнн, а за ним блестящие ртутью глаза Эитнэ. И ещё другие глаза, зелёные, как изумруды. Нет, более светлые. Как весенняя травка. Медальон на его шее раздражал, вибрировал.

— Гвинблейдд, — услышал он, — смотри внимательно, не закрывай глаза, это тебе не поможет. Смотри, смотри на твоё Предназначение.

— Ты помнишь?

Неожиданная, разрывающая завесу дыма вспышка света, огромные, тяжёлые от свечей канделябры, истекающие фестонами воска. Каменные стены, крутые ступени. Спускающаяся по ступеням зелёноглазая пепельноволосая девушка в диадемке с искусно вырезанной геммой, в серебристо-голубом платье со шлейфом, поддерживаемым пажом в пунцовой курточке.

— Ты помнишь?

Его голос, говорящий… Говорящий…

— Я вернусь сюда через шесть лет…

Беседка, тепло, аромат цветов, натужное монотонное гудение пчёл. Он один, на коленях, подающий розу женщине с пепельными волосами, локонами выбивающимися из-под узенькой золотой дужки. На пальцах руки, берущей у него розу, перстни с изумрудами, огромные, зелёные кабошоны.

— Возвращайся, — говорит женщина. — Возвращайся, если изменишь мнение. Твоё Предназначение будет ждать.

«Я так и не возвратился, — подумал он. — Никогда туда не возвратился. Я никогда не возвратился в…»

Куда?

Пепельные волосы. Зелёные глаза.

Снова её голос, в темноте, во мраке, в котором гинет всё. Есть только огни, огни по самый горизонт. Туман искр в пурпурном дыме. Беллетэйн! Майская ночь! Из клубов дыма смотрят тёмные, фиолетовые глаза, горящие на бледном треугольном лице, заслонённом чёрной бурей локонов.

Йеннифэр!