Меч Предназначения

— Знаю, — зашептала она снова, — знаю, я должна благодарить тебя за то, что… что ты не используешь ситуации. Но я тебя не благодарю. И этого я тоже стыжусь. Я ненавижу твоё молчание, твои изумлённые глаза. Я ненавижу тебя. За то, что ты молчишь. За то, что не лжёшь, что не… И её я тоже ненавижу, твою чародейку, я охотно пырнула бы её ножом за то, что… ненавижу её. Прикажи мне уйти, Геральт. Прикажи мне уйти отсюда. Сама, по своей воле, я не могу, а уйти хочу, пойти в город, в трактир… Хочу отомстить тебе за свой стыд, за унижение, хочу найти первого попавшегося…

«Чёрт побери, — подумал он, слыша, как её голос скачет, словно тряпичный мячик, катящийся по лестнице. — Расплачется, обязательно расплачется. Что делать, дьявол, что делать?»

Державшие его руки Эсси задрожали. Девушка отвернулась и разразилась тихим, поразительно спокойным, несдерживаемым плачем.

«Я ничего не чувствую, — отметил он с ужасом, — ничего, ни малейшего возбуждения. То, что сейчас я обниму её, будет жест рассудочный, взвешенный, не спонтанный. Я обниму её, потому что знаю — так надо, а не потому, что хочу. Я ничего не чувствую».

Он обнял её, она тут же успокоилась, отёрла слёзы, сильно тряхнула головой и отвернулась, чтобы он не мог видеть её лица. А потом прижалась к нему, сильно втиснув голову в грудь.

«Немного жертвенности, — подумал он, — всего лишь немного жертвенности. Это её успокоит — объятия, поцелуи, тихие ласки… Она не хочет большего. И даже если хочет, то что? Немного жертвенности, совсем немного… ведь она красива и заслуживает этого… Если б она хотела большего… Это её успокоит. Тихий, спокойный, нежный любовный акт. А я… Ведь мне всё безразлично, у меня не возникает эмоций, потому что Эсси пахнет вербеной, а не сиренью и крыжовником, у неё нет холодной электризующей кожи, волосы Эсси не чёрное торнадо блестящих локонов, глаза Эсси прекрасные, мягкие, тёплые и синие, но они не горят холодной, бесстрастной фиолетовой глубиной. Потом Эсси уснёт, отвернёт голову, немного приоткроет рот. Эсси не улыбнётся торжествующе. Потому что Эсси…

Эсси — не Йеннифэр.

И поэтому я не могу. Не могу решиться на эту каплю жертвенности».

— Прошу тебя, Эсси, не плачь.

— Не буду. — Она медленно отодвинулась от него. — Не буду. Я понимаю. Иначе быть не может.

Они молчали, сидя рядом на набитом гороховой соломой матраце. Надвигался вечер.

— Геральт, — вдруг сказала она, и голос её дрогнул. — А может… Может, было бы так… как с тем моллюском, с тем дивным подарком? Может, мы всё-таки нашли бы жемчужину? Позже? Спустя какое-то время?

— Я вижу её, — с трудом проговорил он. — Оправленную в серебро, вставленную в серебряный цветочек с изумительными лепестками. Я вижу её на твоей шее, на серебряной цепочке, которую ты носишь так же, как я ношу свой медальон. Это будет твой талисман, Эсси. Талисман, который защитит тебя от любого зла.

— Мой талисман, — повторила она, опуская голову. — Моя жемчужина, которую я оправлю в серебро, с которой никогда не расстанусь. Моя драгоценность, которую я получила взамен. Разве такой талисман может принести счастье?

— Да, Эсси. Будь уверена.

— Могу я посидеть здесь ещё? С тобой?

— Можешь.

Надвигались сумерки, становилось всё темнее, а они сидели на набитом соломой матраце в комнатке на чердаке, в которой не было мебели, а только ведро и незажжённая свеча на полу в лужице застывшего воска.

Сидели в полном молчании, в тишине, долго, очень долго. А потом пришёл Лютик. Они слышали, как он идёт, тренькает на лютне и напевает. Лютик вошёл, увидел их и не сказал ничего, ни единого слова. Эсси, тоже молча, встала и вышла, не глядя на них.

Лютик не сказал ни слова, но ведьмак видел в его глазах слова, которые не были произнесены.

8

— Разумная раса, — задумчиво проговорил Агловаль, поставив локоть на поручень кресла, а подбородок положив на кисть руки. — Подводная цивилизация? Рыболюди на дне моря. Ступени в глубины. Геральт, ты принимаешь меня за чертовски легковерного князя.

Глазок, стоявшая рядом с Лютиком, гневно фыркнула. Лютик недоверчиво покрутил головой. Геральт вовсе не обратил внимания.

— Мне безразлично, — сказал он тихо, — поверишь ты или нет. Просто я обязан предупредить. Лодка, которая приблизится к Драконьим Клыкам, или люди, которые явятся туда во время отлива, подвергаются опасности. Смертельной опасности. Хочешь проверить, правда ли, хочешь рисковать — твоё дело. Я просто предупреждаю.

— Ха, — вдруг проговорил коморник Зелест, сидевший за спиной у Агловаля в оконном проёме. — Если они такие же чудища, как эльфы или другие гоблины, то нам они не страшны. Я-то боялся, как бы это не было что-то похуже или, упасите боги, заколдованное. А по ведьмаковским словам получается, что это вроде каких-то морских утопцев-плавунов… Против них есть средства. Слышал я, один чародей вмиг расправился с плавунами на озере Моква. Влил в воду баррель магического фильтрата — и каюк плавунам. И следа не осталось.