Меч Предназначения

Гилленстерн не успел ответить, потому что Богольт, подскочив к Доррегараю, схватил его за плечи и повернул к себе лицом. Нищука и Живодёр, молчаливые и угрюмые, высунулись из-за спины Богольта.

— Послушай-ка, господин магик, — тихо сказал огромный рубайла, — прежде чем шевелить руками-то. Я мог бы долго толковать тебе, уважаемый, что обычно делаю с такими засратыми легендами и дурацкими трепачами, как ты. Но мне чтой-то не хотца. Вот тебе заместо ответа. Тебе это ясно?

Богольт кашлянул, приложил палец к носу и с близкого расстояния сморканул чародею на мыски ботинок.

Доррегарай побледнел, но не пошевелился. Он видел — как и все — цепной шестопёр на рукояти длиной в локоть, который держал Нищука в низко опущенной руке. Он знал — как и все, — что время, нужное для заклинания, несравненно большее, чем то, какое требуется Нищуке, чтобы раскроить ему череп.

— Ну, — сказал Богольт. — А теперь аккуратненько отойди в сторонку. А ежели тебе придёт охота снова раскрыть пасть, то быстренько засунь в неё пук травы. Потому как если я ещё раз услышу твой вой, ты меня запомнишь.

Богольт отвернулся, потёр руки.

— А ну, Нищука, Живодёр, за работу, а то эта гадина ещё, чего доброго, сбежит.

— Не похоже, чтобы он собирался бежать, — сказал Лютик, рассматривая поле предполагаемой битвы. — Посмотрите.

Сидевший на холмике золотой дракон зевнул, задрал голову, махнул крыльями и хлестнул по земле хвостом.

— Король Недамир и вы, рыцари! — зарычал он так, словно это была латунная труба. — Я — дракон Виллентретенмерт! Похоже, не всех остановила лавина, которую, не сочтите это похвальбой, я спустил вам на головы. Вы смогли добраться аж сюда. Вам известно, что отсюда есть три выхода. Дорогами на восток, к Голополью, и на запад, к Каингорну, можете воспользоваться. Но по северному каньону не пойдёте, ибо я, Виллентретенмерт, запрещаю. Если же кто-либо не желает послушаться моего приказа, того я вызываю на бой, на честный рыцарский поединок. На конвенционном оружии, без колдовства, без полыхания огнём. Бой до полной капитуляции одной из сторон. Жду ответа через вашего гарольда, как того требует обычай!

Все стояли, широко раскрыв рты.

— Он умеет говорить! — просипел Богольт. — Невероятно!

— К тому же жуть как мудро, — сказал Ярпен Зигрин. — Кто-нибудь из вас знает, что такое конфессионное оружие?

— Конвенционное, а не конфессионное. Обычное, а не магическое, — сказала Йеннифэр насупившись. — Однако меня удивляет другое. Невозможно членораздельно говорить, если у тебя раздвоенный язык. Этот стервец пользуется телепатией. Будьте внимательны, это действует двусторонне. Он может читать ваши мысли.

— Он что, вконец спятил или как? — заволновался Кеннет-Живодёр. — Честный поединок? С дурным-то гадом? Ещё чего! А ну пошли на него кучей! В куче — сила.

— Нет!

Они оглянулись.

Эйк из Денесле, уже на коне, в полном вооружении, с пикой при стремени, выглядел гораздо солиднее, чем пеший. Из-под поднятого забрала лихорадочно блестели глаза, светилось бледное лицо.

— Нет, господин Кеннет, — повторил рыцарь. — Только через мой труп. Я не допущу, чтобы в моём присутствии оскорбляли рыцарскую честь. Тот, кто рискнёт нарушить принципы рыцарского поединка…

Эйк говорил всё громче, его возбуждённый голос то и дело ломался и дрожал от волнения.

— …кто оскорбляет честь, тот оскорбляет и меня, и кровь его либо моя прольётся на сию измученную землю. Скотина требует поединка? Хорошо! Пусть гарольд протрубит моё имя! Да исполнится воля богов! У дракона сила клыков, когтей и дьявольская злоба, а у меня…

— Ну кретин, — буркнул Ярпен Зигрин.

— А у меня благородство, у меня вера, у меня слёзы девушек, которых этот гад…

— Кончай, Эйк, тошнит! — рыкнул Богольт. — Дальше, в поле! Принимайся за дракона, чем болтать-то!

— Эй, Богольт, погоди, — вдруг сказал краснолюд, почесав бороду. — Забыл об уговоре? Если Эйк положит гадину, он возьмёт себе половину…

— Эйк ничего не возьмёт, — ощерился Богольт, — я его знаю. Ему достаточно, если Лютик сложит о нём песенку.

— Тихо! — крикнул Гилленстерн. — Да будет так. Против дракона выступит благородный странствующий рыцарь Эйк из Денесле, бьющийся в цветах Каингорна и тем самым олицетворяющий копьё и меч короля Недамира. Таково королевское решение.

— Извольте! — заскрежетал зубами Ярпен Зигрин. — Копьё и меч Недамира. Уделал нас каингорнский кролик. И что теперь?

— А ничего, — сплюнул Богольт. — Надеюсь, ты не думаешь связываться с Эйком, Ярпен? Он болтает ерунду, но уж коли забрался на кобылу и его понесло, то лучше отойти с дороги. Пусть идёт, зараза, и пусть укокошит дракона. А там посмотрим.

— Кто будет гарольдом? — спросил Лютик. — Дракон требовал гарольда. Может, я?

— Нет. Это тебе не песенки распевать, Лютик, — поморщился Богольт. — Пусть гарольдом будет Ярпен Зигрин. У него голос как у бугая.

— Лады. А чего? — сказал Ярпен. — Давайте сюда знаменщика со знаком, чтобы всё было как положено.

— Только говорите вежливо, господин краснолюд. И изысканно, — напомнил Гилленстерн.