Меч королей

Щиты загремели по палубе. На доски упали мечи и копья. Все сдались, кроме одного упрямого воина. Всего одного – молодого, высокого, с густой белой бородой и яростными очами. Он стоял на носу, держа длинный меч и простой щит.

– Бог с нами! – взывал он. – Бог нас не оставит! Бог никогда не подведет! – Упрямец громыхнул клинком по щиту. – Поднимите оружие и убейте их!

Ни один из его товарищей не шелохнулся. Они понимали, что побиты, и надеялись только на милость с нашей стороны. Юнец, поверх кольчуги у которого висело на серебряной цепи распятие, в последний раз ударил мечом, сообразил, что остался один, и, к моему изумлению, спрыгнул с носовой площадки и сделал два шага по направлению ко мне.

– Ты Утредэрв? – осведомился он.

– Кое-кто так меня называет, – любезно признал я.

– Нас послали убить тебя.

– Не вам первым дают такое поручение, – сказал я. – Кто ты?

– Избранник Божий.

Лицо его обрамлял шлем, искусной работы вещь, окованная серебром и с крестом на шишаке. Красивый был молодец, высокий и гордый.

– У Божьего избранника есть имя? – спросил я.

Сунув Осиное Жало Осви, я выхватил из подбитых войлоком ножен Вздох Змея. Божий избранник решил драться, причем один на один, так что Вздоху Змея достанет места, чтобы излить свою ярость.

– Мое имя Бог ведает, – гордо ответил юнец. Он обернулся. – Отче!

– Сын мой! – отозвался резкий голос.

Говорил священник, что стоял среди копейщиков на носу, и по этому скрежещущему голосу я узнал того, кто подбадривал воинов убивать нас.

– Если я умру, то попаду на небо? – с искренним волнением спросил юнец.

– Сын мой, сегодня же будешь рядом с Богом. Среди блаженных святых! Потрудись же во имя Господне!

Молодец опустился на миг на колени, закрыл глаза и неуклюже перекрестился рукой, держащей меч. Люди Эгила, мои дружинники и выжившие враги смотрели на все это. Кое-кто из моих воинов-христиан тоже осенил себя крестом. Молятся они за меня или просят прощения за то, что захватили корабль с крестом на штевне?

– Не валяй дурака, парень, – посоветовал я.

– Я не дурак, – гордо возразил он, поднимаясь. – Бог не выбрал бы дурака для угодного Ему дела.

– Это какого же?

– Избавить землю от твоего подлого существования.

– По моему опыту, – заметил я, – твой Бог почти всегда выбирает дураков.

– Ну, тогда я дурак Божий, – с вызовом провозгласил юнец.

За спиной у него загремело, и он в испуге обернулся, но увидел, что это всего лишь еще один из его товарищей бросил на палубу щит и копье.

– Тебе не помешало бы крепче верить, – укорил он труса, а потом повернулся и кинулся на меня.

Само собой, он был храбрым. Храбрым и глупым. Он знал, что обречен на смерть. Может, и не от моей руки, ведь, если даже ему удастся убить меня, мои люди изрубят его в куски. Идиот отдавал себе в этом отчет и понимал, что жить ему осталось считаные минуты, но надеялся обрести новую жизнь в залитой солнцем скукотище христианского рая. Верил ли парень, что способен победить меня? В бою все возможно. Он вполне мог сразить меня, если преуспел в обращении с мечом и щитом – этих искусствах, делающих воина великим. Но похоже, вера его коренилась не в кровью и потом обретенном мастерстве, а в надежде на то, что его Бог спустится с небес и дарует ему победу. Вот эта глупая вера и гнала его в бой против меня.

Пока он молился, я высвободил левую руку из внутренней скобы щита и теперь держал его только за внешнюю петлю. Противник это наверняка заметил, но значения не придал. Щит и меч я опустил, дожидаясь, пока враг не окажется в шести или семи шагах от меня, потом отвел левую руку и бросил щит. Метнул я его понизу с силой и целился ему в ногу. Расчет оказался верным: он споткнулся о щит, корабль подпрыгнул на волне и малый отлетел к банке. Я сделал шаг вперед, одним взмахом Вздоха Змея рубанул по его мечу, и тот с глухим звоном переломился. Пока две трети его клинка скользили по доскам, он в отчаянии попытался достать огрызком мое бедро. Я перехватил его кисть и крепко сжал.

– Неужели тебе и впрямь так неймется умереть? – поинтересовался я.

Он вырывался из моей хватки, потом попытался ударить меня окованным краем щита, но тот только шлепнул меня по бедру.

– Дай мне другой меч! – потребовал юнец.

Я рассмеялся:

– Повторяю вопрос, дурень: тебе и в самом деле так неймется умереть?

– Бог велел мне убить тебя!

– Бог? Или священник, наливший яда в твои уши? – уточнил я.

Он снова дернул щитом, и мне пришлось поставить Вздох Змея так, чтобы помешать ему.

– Бог велел мне, – упрямо повторил юнец.

– Тогда твой Бог такой же дурак, как и ты, – отрезал я. – Откуда ты заявился, глупец?

Парень помялся, но я выкрутил ему кисть и больно заломил руку.

– Из Уэссекса, – пробормотал он.

– Это я по твоему говору понял. Откуда именно из Уэссекса?

– Андефера, – против воли признался он.

– А Андефера находится в Вилтунскире, – сказал я. Он кивнул. – Где олдерменом является Этельхельм, – добавил я и заметил, как вздрогнул юнец, услышав имя. – Бросай меч, парень.