Меч Юга

Кенходэн бросился через главный люк в свою каюту. Ему пришлось уворачиваться от последних нескольких членов экипажа, когда они пробегали навстречу, но он показал хорошее время, несмотря на препятствия. Он потратил время, чтобы аккуратно уложить драгоценную арфу, прежде чем застегнул пояс для меча, повесил меч и кинжал Гвинны на бок и перекинул колчан через плечо. Затем он быстрым движением согнул древко лука, поместив натянутую тетиву в пазы, и осторожно потянул за нее. Она гудела так же музыкально, как и его арфа, и он помчался на квартердек.

Он прибыл одним из последних и внимательно осмотрел палубу, фиксируя в уме позиции защитников. Корсары были уже далеко от горизонта, несясь по воде с невероятной скоростью, и тридцать других лучников стояли рядом с ним, наблюдая, как они приближаются. Черные паруса стонали на реях, раздуваемые сердитым ветром, но по-прежнему ни малейшего дуновения ветерка не коснулось "Повелительницы волн".

Кенходэн чихнул от ядовитых паров, когда Хорнос склонился над кормовой баллистой, тихо разговаривая со своими людьми. Тяжелое оружие покоилось на поворотном столе, как огромный арбалет, заряженный длинным древком с лопастями. Его полый железный наконечник длиной в ярд был уже заряжен смертоносным огнем - теперь Хорнос был готов поджечь зловещую смесь смолы, серы, нафты, скипидара и негашеной извести. Базел стоял далеко вперед, у фок-мачты, поставив одну ногу на фальшборт, и солнце сверкало на скрещенных мече и булаве его плаща, когда он изучал врага. Двое халфлингов склонились над дротикометом рядом с ним, укладывая пятифутовые дротики с лопастями в рифленый лоток для стрельбы. Стреляющий стержень из тяжелой пружинной стали приводил в действие все восемь стволов одним рывком шнура, и хотя оружие стреляло медленно, с близкого расстояния его снаряды пробивали десять дюймов выдержанного дуба.

Кенходэн поискал глазами своего особого подопечного и увидел Венсита, прислонившегося к грот-мачте. Он обнажил свой меч, но выражение его лица было пустым от напряжения, а многоцветные глаза невидяще смотрели в никуда, пока разум и воля искали предательские нити колдовства, направленные против корабля.

Удостоверившись в точном местоположении Венсита, Кенходэн повернулся обратно к правому борту и наложил стрелу на тетиву. Скоро они войдут в зону действия длинного лука, и...

Его мысли прервались, и он моргнул, почти пошатнувшись, когда молот ударил по его мозгу, и внезапная ярость взорвалась в нем. Он пьяно покачал головой, борясь с приступом ярости. Это был тот же гнев, который он почувствовал в пивной, только еще сильнее, чем тогда, и это не был ни страх, ни энтузиазм, который, казалось, испытывал Базел. Это была личная ненависть, отвращение, как будто корсары олицетворяли какую-то отвратительную болезнь, и это было настолько сильнее ненависти команды Брандарка, что его кости горели, как лед. Это придавало ему пугающую силу - силу, тем более пугающую, что он этого не понимал. И все же он также видел ее опасность, потому что эта ярость была слепой. Это могло уничтожить его так же легко, как любой клинок... если только он не мог использовать его, а не быть использованным им. Берсеркеры были смертельными врагами, но они также расходовали себя как бездумное оружие, и мысль о смерти в безумной бойне была почти столь же ужасающей, сколь и соблазнительной.

Он знал это, ощущал свою способность к разрушению и глубокую, почти экстатическую потребность принять собственное разрушение, и видел, как водоворот кровопролития и грома закручивается в самой его сердцевине. Его сила ужаснула его, и он заставил себя глубоко дышать, борясь за контроль.

Он выиграл - с трудом. Его пульс замедлился, и стук в висках вернулся к норме. Он по очереди убрал руки с лука и тщательно вытер ладони о штаны, и жажда крови, бурлящая в его мозгу, была прикована к его цели. Она мерцало, как огонь, окруженный льдом, беспокойная, не желающее уступать, но теперь она принадлежала ему, а он больше не принадлежал ей. Он все еще чувствовал ползущую потребность убить или быть убитым, но он снова приказал себе.

И как раз вовремя.

Его губы растянулись в рычании, когда корсары приблизились. В длину чуть больше половины "Повелительницы волн", они были низкими, стройными и порочными, и брызги взлетали над их изогнутыми форштевнями зеленого и кремового цветов, когда они склонялись к дыханию своей личной бури. Несмотря на меньшие размеры, на каждом из них находилось почти столько же людей, сколько на "Повелительнице волн", даже считая братьев Топора Форстана, поскольку их экипажи значительно превосходили экипаж любого честного судна такого размера, и Кенходэн изучал их изящные линии - линии, которые безжалостно подчиняли грузовое пространство скорости. В конце концов, мрачно подумал он, пираты искали небольшие по объему и ценные трофеи; они могли позволить себе острую свирепость своих жадных до скорости корпусов.