Меч ислама

— Воистину перестраховались, — пробурчал дон Алваро, который вместе с Просперо поднялся на борт «Грифона» на военный совет с адмиралом. — Смотрите, что получается. Мы, поджав хвост, возвращаемся домой под громкий лай этих исламских собак. Смех разбирает, право. Но, Боже мой, я не желаю, чтобы смеялись надо мной. Император не скажет тебе спасибо за это, великий герцог.

Андреа Дориа, поглаживая свою окладистую бороду, невозмутимо выслушивал упреки. Он стоял на корме галеры в обществе племянников и двух других капитанов, изучая изрезанный берег в миле от судна и следя за паникой в бухте, которая возникла, едва летний рассвет выдал присутствие европейского флота. Молча обозревал он раскинувшийся у бухты город, состоявший из белых кубических домов, окруженных зеленью финиковых пальм и апельсиновых деревьев, перемежающихся серо-зеленой листвой олив. Он смотрел на серую громаду крепости, на шпиль минарета над мечетью, на развалины римского амфитеатра на востоке и на отдаленные горные цепи Джебель Соума и Бони Манассер, окутанные дымкой.

Наконец он произнес:

— Не совсем так, дон Алваро. Шершел — богатый город, порт, где находятся склады и хранится провиант корсаров. Разве не стоит разорить это пиратское гнездо и поубавить мусульманам спеси?

Просперо неожиданно улыбнулся, увидев, как Джанеттино переводит взгляд маленьких блестящих глаз с него на дона Алваро и обратно.

— Ты смеешься! — воскликнул Джанеттино. — Чему ты смеешься? Просперо улыбнулся еще шире:

— Мы отправлялись охотиться на льва, а вернемся и станем хвастаться, что убили мышь.

Этого было вполне достаточно. Но дон Алваро подлил масла в огонь, хлопнув себя по толстому колену.

Джанеттино в сердцах назвал их безрассудными дураками, осуждающими все, что выше их понимания.

Просперо помрачнел. Даже злясь на Дориа, он в глубине души сохранял уважение к синьору Андреа. Он восхищался его очевидным мужеством и невозмутимой силой, признавал его исключительные дарования. Однако к его племянникам он испытывал неприязнь, которую эти надменные выскочки постоянно подпитывали.

— Это неучтиво, — сказал он с холодной укоризной.

— А я и не желал быть вежливым. Вы придаете слишком большое значение своей персоне, Просперо. Вы полагаетесь на дядино расположение к вам. Просперо повернулся к адмиралу.

— Поскольку мы прибыли сюда сражаться с неверными, а не друг с другом, я возвращаюсь на свой флагманский корабль и там буду ожидать ваших указаний, синьор.

Но адмирала задела шутка о льве и мыши и, возможно, поэтому он не обуздал грубость Джанеттино. В его зычном голосе чувствовалось раздражение.

— Вы будете ждать их здесь, синьор. Я попросил бы вас помнить и вас, дон Алваро, что за экспедицию отвечаю я, как ее командующий.

— Действительно, настало время говорить прямо, — одобрительно сказал Филиппино.

Дон Алваро поклонился. Его игривые глаза заблестели.

— Прошу прощения, адмирал. Я думал, что вам будут интересны наши мнения.

— Мнения — да. Но не указания, что мне делать. И не манера, в которой они высказываются. Если у вас есть что мне возразить, буду рад выслушать. — Он переводил суровый взгляд с одного на другого.

Дон Алваро покачал головой.

— Право определять тактику, ваше высочество, я оставляю за вами.

— И ответственность, о которой вы нам напомнили, также лежит на вас, — добавил Просперо.

Дориа усмехнулся в бороду.

— Судить всегда легче, чем действовать. Давайте займемся делом. Он быстро и мастерски составил подробнейший план нападения. То, как он учел все мелочи, не могло не вызвать восхищения. Покончив с этим, адмирал отпустил Просперо и дона Алваро на их корабли, так и не поблагодарив за высказанные мнения.

Шлюпка отвезла двух капитанов на их галеры. Если синьор Андреа отпустил их с обидой, то и они испытывали сходные чувства. Дону Алваро де Карбахалу хватило смелости высказать свое негодование. Что же касается Просперо, то он осудил Андреа Дориа за чрезмерную заботу о своей репутации и предрек падение ее в глазах императора, который не скажет спасибо за невыполнение задания.

— Он может впасть в немилость, когда мы разделаемся с Шершелом, — заявил Просперо.

— Если это произойдет, поражение неизбежно.

— По крайней мере, такой исход очень вероятен, — мрачно согласился Просперо. Если бесполезный штурм Шершела удастся, чести это им не принесет. А потерпев неудачу, они навеки покроют себя позором, а авторитет Андреа Дориа погибнет из-за поражения от Хайр-эд-Дина еще до того, как Алжир получит шанс подорвать его.