Меч и Цитадель

Возможно, ответ прозвучал резковато, но лишь потому, что мне не давала покоя та же самая мысль. Должно быть, на борт корабля Гефор пронес своих зверушек тайком, это яснее ясного, а последовав за мною из Несса, без труда мог прятать нотул в каком-нибудь небольшом, плотно закрытом сосуде за пазухой – они хоть и ужасны, однако не толще салфетки, и Иона об этом знал.

Но что же насчет твари, которую мы видели в зале испытаний? В аванзале Обители Абсолюта она возникла после появления Гефора, но как? А по пути на север, в Тракс – что же, как собачка, следом за Гефором с Агией шла?

Припомнив все, что успел разглядеть во время гибели Декумана, я призадумался, сколько же эта тварь могла весить. Должно быть, не меньше, чем полудюжина человек. Возможно, даже не меньше дестрие. Чтоб втайне от всех перевезти ее куда-либо, нужна большая повозка. Выходит, Гефор гнал такую повозку через эти горы? В подобное мне не верилось. В то, что студенистое чудище, на наших глазах погубившее мага, мирно делило повозку с саламандрой, на моих глазах уничтоженной в Траксе, – тем более.

Деревня магов к нашему появлению словно бы обезлюдела. Над развалинами зала испытаний еще курился дымок. Тщетно искал я на пожарище останки погибшего Декумана: среди углей нашелся лишь его наполовину сгоревший посох. Внутри он оказался полым и, судя по гладкой внутренней поверхности, со снятым навершием мог служить сарбаканом для метания отравленных игл. Несомненно, на него и рассчитывал Декуман, если я не поддамся сотворенным им чарам.

Очевидно, мальчишка заметил и выражение моего лица, и направление взгляда.

– А тот человек вправду был колдуном? – спросил он, словно прочел мои мысли. – Он чуть не заколдовал тебя, да?

– Верно, – кивнув, подтвердил я.

– А ты говорил, магия – просто жульничество.

– Кое в чем, маленький Севериан, я нисколько не мудрее тебя. Да, столкнуться с настоящей магией я вовсе не ожидал. Тем более что фокусов здесь повидал множество – и потайную дверь в подземелье, куда меня посадили, и твое «чудесное появление» под одеянием того человека возле костра. Однако всевозможных темных вещей на свете – хоть пруд пруди, и, видимо, те, кто усердно их ищет, непременно что-нибудь да находят. И после этого становятся, как ты говоришь, настоящими колдунами.

– Знали б они настоящую магию – могли бы всеми на свете командовать!

В ответ я только покачал головой, но с тех пор много об этом думал. По-моему, мальчишке можно было возразить при помощи даже не одного – двух доводов, хотя высказанные в более зрелой, «взрослой» форме они наверняка выглядят куда более убедительно.

Довод первый состоит в том, что каждое поколение магов передает следующему поколению ничтожно мало знаний. Меня с детства обучали науке, вполне достойной считаться самой фундаментальной из прикладных наук, и во время учения я понял вот что: вопреки расхожему мнению, основой прогресса науки служат не столько теоретические размышления либо систематические исследования, сколько передача достоверных сведений, полученных хоть случайно, хоть интуитивно, от исследователей преемникам. Охотникам же за темными знаниями в силу самой их натуры свойственно уносить знания с собою в могилу или передавать их далее в столь туманном, замутненном своекорыстной ложью виде, что ценность переданного становится близка к нулевой. Рассказывают порой о тех, кто учит возлюбленных или детей всему, что умеет, без утайки, всерьез, однако подобные люди (опять же, в силу самой их натуры) крайне редко обзаводятся теми либо другими – может статься, родные и близкие даже ослабляют их дар.