Меч и Цитадель

Тогда я вновь развернул карту и, изучая ее, заметил под изображением обители анахорета слова, выведенные Маннеей с изяществом, на мой взгляд, просто невероятным, если вспомнить, каким она писала пером. «Последний Приют»… Отчего-то эти слова и нарисованный домик на краю отвесной скалы напомнили мне о хижине, попавшейся нам с Агией на глаза в Саду Джунглей, где муж с женой слушали рассказ обнаженного человека по имени Исангома. Изучившая Ботанические Сады вдоль и поперек, Агия утверждала, будто уйдя, а затем вернувшись той же тропинкой назад, хижины я вновь отыскать не смогу. Поразмыслив о том странном случае, я обнаружил, что сейчас ей не верю, но в тот день поверил. Разумеется, нынешняя недоверчивость могла оказаться всего лишь реакцией на ее двоедушие, примеров коего я насмотрелся в избытке, а может, я, только вчера ушедший из Цитадели, из-под опеки гильдии, в то время попросту был гораздо наивнее… однако еще я, по нынешнему своему разумению, вполне мог поверить Агии, так как только что своими глазами видел в небесах нечто небывалое, причем не один: люди в хижине явно видели то же, и это само по себе придавало достоверности рассказам о любых иных чудесах.

Строительство Ботанических Садов приписывалось Отцу Инире. Не мог ли он поделиться с анахоретом толикой собственных знаний? Отец Инире тоже устроил в Обители Абсолюта потайную комнату, с виду казавшуюся картиной. Да, я наткнулся на нее случайно, но только потому, что следовал указаниям старого чистильщика картин, исподволь направлявшего меня к ней. Теперь же я отступил от указаний Маннеи, и…

Вновь обогнув холм кругом, я поднялся по пологому склону наверх и остановился. Передо мной круто обрывался книзу тот самый, запомнившийся накануне утес, а у его подножия шумел, оглашая пением знакомую узкую долину, знакомый бурный ручей. Судя по положению солнца, до темноты оставалось не больше двух страж, однако спуск вниз, да еще при свете, оказался намного легче вчерашнего ночного подъема. Не прошло и стражи, как я спустился на дно тесной долины, к ручью, оставшемуся позади минувшим вечером. На сей раз огонек лампы ни за какими оконцами не мерцал, однако Последний Приют стоял себе на прежнем месте, венчая тот самый утес, который я весь день впустую топтал сапогами. Помотав головой, я отвернулся от него и в меркнущем свете солнца развернул карту, начерченную для меня Маннеей.

Прежде чем продолжить повествование, хотелось бы уточнить: нет, в сверхъестественной природе описанных выше событий я отнюдь не уверен. Последний Приют на вершине утеса я видел дважды, в обоих случаях при схожем освещении, первый раз – незадолго до темноты, второй же – в самом начале сумерек. Таким образом, стены и крыша домика вполне могли оказаться попросту игрою теней на камне, а освещенное лампой оконце – одинокой звездой.

Что же до «исчезновения» тесной долины, когда я пытался выйти к ней с другой стороны, географических особенностей местности, исчезающих из виду с той же легкостью, как подобные впадины, не найти на всем белом свете. Любой, самый неприметный бугорок заслоняет их напрочь. Дабы уберечься от шаек грабителей, некоторые автохтонные народы пампы строят таким образом целые поселения: вначале роют в земле котлован с узким, пологим спуском ко дну, а после выкапывают в его стенках дома и конюшни. Как только вынутая земля порастает травой (что после зимних дождей происходит очень и очень быстро), поселения и не заметишь, даже проехав мимо в каком-нибудь получейне.

Да, может статься, дело всего-навсего в моей глупости, однако я лично в это не верю. Мастер Палемон не раз говорил, что сверхъестественное существует на свете лишь для того, чтоб мы не стеснялись, испугавшись воя полночного ветра, но мне больше нравится верить, будто домик анахорета действительно обладал некими необычайными свойствами, и сейчас я уверен в этом еще тверже прежнего.

Как бы там ни было, впредь я не отклонялся от обозначенного на карте пути ни на шаг и спустя не более пары страж после начала ночи отыскал тропку, ведущую прямо к порогу Последнего Приюта, преспокойно стоявшего на вершине того самого приснопамятного утеса. Путь, как и сказала Маннея, занял ровным счетом два дня.

XVI. Анахорет

Прежде всего внимание мое привлекло крыльцо. Возвышавшееся над скалой разве что самую малость, оно опоясывало домик и спереди, и по бокам, подобно просторным верандам, украшающим лучшие из загородных домов в тех краях, где нечего опасаться, а посему хозяева нередко коротают вечера на свежем воздухе, глядя, как Урд cпускается ниже и ниже под Луну. На стук в дверь никто не откликнулся, и я обошел дом кругом, заглядывая в окна.