Меч и щит

— Нашим, — закончил за него я, — поскольку он на всех языках называется Крепостью Богов: Теохирома, Деокастеллум, Гутгард и тому подобные. Но как они это сделали?

— Не без труда, — усмехнулся Фланнери, — но Вала страшила их гораздо больше, чем трудности, и поэтому они совершили Роковую Реконструкцию, после которой и наступила эпоха, известная как Годы Бедствий. Они сдвинули наш мир так, что в году стало ровно двенадцать месяцев по двадцать восемь дней каждый, а сколько было раньше, теперь уж никто и не помнит, кроме людей, искренне стремящихся к знанию, то есть истинно ученых магов. И как раз в этом мире в свое время обосновался ушедший с Земли Зеленый Змий. Правда, у нас он обрел уже божественные возможности и стал Золотым Драконом. Он относился к числу провокаторов и каждые три года гнал через Места Силы своих заместителей-дракончиков, чем, несомненно, прибавлял хлопот жителям того мира, где побывал Ашназг, но нам важно то, что хотя он и одобрил произведенный богами сдвиг мира, благо сам от него нисколько не пострадал, несмотря на все бури, землетрясения и прочие катаклисмы, которыми сопровождались Годы Бедствий, но считал наш мир своим личным владением и потребовал от богов, чтобы те поклонились ему, после чего он собирался познать их…

— Всех?! — не удержался от вопроса Мечислав, хотя до этого старался помалкивать, берег дыхание.

— Он никогда не страдал от сознания ограниченности собственных ресурсов, — пожал плечами Фланнери, — и в том случае, как и всегда, был побужден к действию непоколебимой верой в самого себя. Здесь он, несомненно, проявил необычайное безрассудство, если учесть превосходство в силах, которым обладали его противники. Возглавлял этих противников Зекуатха, о котором ты слышал от Ашназга, — он кивнул в мою сторону, — а вокруг него собрались боги бывалые и самоотверженные: Ширемината с чугунным кнутом, Крон с алмазным серпом и многие другие, столь же сильные и свирепые. Они обошлись с Мюрком весьма неласково: скрутили его, завязали узлом, после чего Крон лишил его своим серпом вторичных половых признаков, а Ширемината долго бил чугунным кнутом по голове, пока не отшиб последние мозги, а с ними и память, так что он забыл даже, как его звали. Вернее, не он забыл, а уже оно. Вообще-то у него все могло бы снова отрасти, но боги позаботились, чтобы этого не случилось…

Впрочем, боги позаботились и о трудоустройстве Мюрка: поместили его в подвале своей крепости так, что его морда находилась как раз перед отверстием, расположенным прямо под котлом. И когда им требовалось разогреть котел, они спускались в подвал к другому отверстию и пинали Мюрка под хвост, заставляя дышать огнем. Но, по крайней мере, они его кормили, а вот когда в Теохирому явилась Вала — как правильно сказал Ашназг, в облике демонессы и занялась Упорядочиванием, Безымянное оказалось брошенным на произвол судьбы, и, пока в мире кипело сражение между Валой и богами, оно порядком оголодало. И только когда Вала ударила напоследок по Крепости Огненным Вихрем, оно обрело наконец свободу. Но, прожив не один век в подвале котельной, оно попривыкло к своему жилью и потому обитает там по сей день, выбираясь только затем, чтобы подкрепиться неосторожным человеком или зверем, забредшим в окрестности Старой Лебетостасни[33], как ее назвал один случайно уцелевший левкийский путешественник. Впрочем, последние несколько столетий ему не надо заботиться о своем пропитании — за него это делают вратники. Оно ведь все позабыло: и как его звать, и откуда оно взялось, и даже чего оно может, а чего нет. Помнит лишь одно — что когда-то оно принадлежало к числу Великих, и потому зовет себя Великое Безымянное.

— Но почему же Вала в свое время не разделалась с ним, как с прочими богами? — спросил я.

— Потому что она расправлялась с богами и богинями, а оно не было ни тем, ни другим, и Вала это ни то ни се своим демоническим зрением углядеть не смогла под руинами крепости. Вот потому же, кстати, Великое Безымянное и торчит до сих пор в нашем мире, так как Идти Путем должны опять-таки боги и богини, демоны и демонессы, а оно кто такое, бого? Так что помимо тех двух названных мной способов уклонения от Прямого Пути есть еще и третий, но никому из богов и богинь даже в голову не пришло им воспользоваться…

— Вполне их понимаю, — пропыхтел я, держась вровень с Угольком, так как теперь пришла моя очередь заняться бегом.

За разговором мы покрывали милю за милей и наконец выбрались из леса. Дальше дорога шла под уклон, и мы с братьями остановились, чтобы оглядеть раскинувшуюся впереди долину. Повсюду виднелись поля да сады вокруг раскиданных там-сям деревень. Лишь милях в десяти слева от нас тянулась зеленая полоса деревьев, между которыми проглядывали красноватые отблески — русло Магуса, догадался я. А впереди, чуть не у самого окоема, высились величественные зубчатые стены и башни Тар-Хагарта.

Это зрелище нас весьма порадовало.