Меч и плеть

— Прошу меня простить за нерасторопность. Просто в первую секунду я вас не узнал. Подумал, что это просто какой-то наглый велон, украл вещи из королевского сундука и теперь бродит по дворцу скрываясь от хозяйской плети.

Слово «велон» он не сказал. Он их плюнул, будто ругательство.

— Да. Понимаю. Вас просто подвели глаза. Что ж в вашем возрасте вполне понятно. Могу порекомендовать вам, быть осторожней при выходе. Здесь очень крутые лестницы и может случиться казус. Рад был повидаться, Артей. Передавайте привет вашему лорду, только прошу вас, не перепутайте с ним кого-нибудь.

Артей не говоря ни слова, обошел Сотара, и едва не задев распорядителя Бойла, строевым шагом пошел прочь. Ториас заметил, как побелели костяшки сжатых в кулаки пальцев.

— Осторожно во дворе. Там кони, мало ли, — любезно добавил вдогонку Сотар.

На лице одного из караульных появилась с трудом сдерживаемая ухмылка. Бойл подошел к двери и лично распахнул её перед Сотаром. Проводив их взглядом, Ториас тихонько спросил Глифта.

— Кто такой этот Артей?

— Артей Гексли. Вассал лорда Дрейна. Командир личной армии Дрейнов… и самая опасная мразь, которую лично я знаю.

— А что у них с отцом?

— Ненависть.

В зале играла музыка. Широкие окна, украшенные подобным алым букетам занавесям, впускали через себя колоссальное количество света, топя в нем всю комнату. Даже странно, что здесь не было жарко. Его Величество Элберт кружился в легких па, с одной из своих нынешних фавориток, под кессонированным потолком, на плитках которого расстилался огромных размеров лев. Благородный зверь смотрел на людей в фас, словно пехотинец, скрывая большую часть туловища щитом с узорно выполненной буквой «М». Марвиэль. Королевская династия на протяжении вот уже четырех веков бессменно правящая Бестигвальдом.

Вдоль стены выстроилась королевская свита, точнее малая её часть, состоящая из десятка придворных сановников и дам. Они, как можно было догадаться, выполняли роль благодарной публики, то и дело, разражаясь репликами:

— Бесподобно!

— Божественно Ваше величество!

— Неподражаемо!

Стоящие там же двое королевских советников не вмешивались в проявления свободы слова и демонстрации активной гражданской позиции. Сам король, как впрочем, и шелестящая голубизной шелков и кружев красавица, величина, чьих голубых глаз приближалась лишь к размеру её бюста, выглядел блестяще. Причем в прямом смысле этого слова. Приталенный дублет из травчатой золотой парчи был украшен просто немыслимым количеством рубинов и сапфиров. Пояс и вовсе казался целиком сложенным из огромных самоцветов наилучшего качества, играющих в лучах солнца, словно живое пламя. По полу скользили карминного цвета сафьяновые сапожки. В воздухе парил тяжелый аромат пудры и благовоний, которыми питались забить удушливый запах потеющих под ворохами одежды тел.

Вошедшие в зал Сотар и Бойл скромно остановились у входа, дожидаясь окончания танца. Ждать пришлось не очень долго. Когда Его Величеству наскучило он, просто оборвал движение, а придворные разразились скромными аплодисментами. По хлопкам чувствовалось, что им приходится делать это ежедневно и по многу раз. И этот случай за сегодня не попадает даже в пятерку. Понятливая фаворитка скромненько отступила назад, и не переставая пожирать Его Величество откровенно плотоядным взглядом, сделала книксен. Король на девицу даже не глянул — монарх был еще достаточно молод, супруги или хотя бы достойной кандидатуры на её роль не имел, и фавориток менял теми самыми ящиками, в которые складывались пачки перчаток.

— Какие гости! Какие гости! — широко раскрыв руки, воскликнул он, только сейчас заметив Сотара. Привлекательное лицо Элберта осветилось неподдельной радостью: — Лорд Барлейт! Мой ловчий Сокол!

Подскочив к Сотару, он обнял хозяина Красной Гряды и с чувством похлопал его по спине.

— Как же давно мы не виделись! Слушай, а ты быстрый! Только вчера тебе писал и вот ты уже здесь! Признавайся, ты на самом деле умеешь летать?

Придворные с готовностью захихикали тонкой шутке.

— Ваша милость, делает честь моим способностям. Я получил письмо пять дней назад.

Элберт чуть растерялся и потер лоб, словно пытаясь вспомнить, когда на самом деле писал. Оглянувшись на музыкантов, он заставил их печально тренькнувшие инструменты смолкнуть.

— Неужели? Балы, балы… хм, а ведь может быть. Когда танцуешь ночи напролет, а потом еще тратишь силы на этих кокеток, невольно собьешься со счету, — он снова улыбался. — Ну да не важно! В конце концов, значение имеет только цель, а не время, которое тратиться на её достижение? Верно, я говорю?

— Каждое ваше слово — истина, — льстиво подметил ближайший к королю придворный, но король его уже не слушал.