Меч и любовь

После того, как он не обнаружил Аделину в часовне и, строго помня о приказе своего господина беречь его жену, как зеницу ока, бросился опять в горящую башню. В это время к часовне, отбиваясь, отходили уцелевшие остатки третьего отряда воинов Рауля Ланьяка. Повторно преодолев линию огня, Бастиан вновь очутился в нижнем помещении башни, уже полностью заполненном дымом. Дым не давал дышать, слезил глаза, но храбрый воин решил во что бы то ни стало отыскать Аделину. Её он нашёл на третьем этаже башни. Она лежала на полу и была без сознания. Подняв её, Бастиан инстинктивно бросился вверх по лестнице на чердак к самой крыше. Здесь дыма почти не было, так как он выходил в большое окно под чердаком, а чердачная крыша препятствовала тяге воздуха. Отдышавшись, Бастиан начал приводить в сознание жену Рауля Ланьяка. Аделина очнулась, но не от того, что Бастиан пытался привести её в чувства, а от того, что у неё начались схватки. Она очнулась от сильной боли, предшествующей родам. Роды были преждевременными из-за перенесённых страданий. Бастиан понял, что они пропали оба, так как Аделина не помня себя от боли начала очень громко кричать, не находя себе места. Даже в таких обстоятельствах, женщину надо было спасать. И Бастиан как мог помог родиться ребёнку. Весь в крови, с кричащим на руках младенцем, Бастиан отошёл к люку чердака и стал вслушиваться. Внимание его привлекли крики, доносившиеся снизу. Он понял, что это через дым к ним поднимается неприятель. Генрих и его окружение услышали душераздирающие крики в верхней части башни, когда бой был закончен. Враги поняли, что из башни ушли не все. Генрих приказал растащить крюками догорающие брёвна и вывести оставшихся защитников крепости. Бастиан успел принять роды, но что было делать дальше? Аделина продолжала биться на полу. Чем ещё ей можно было помочь и как спастись всем троим? Оставалось одно – защищаться до конца и всем погибнуть. Бастиан через люк спустился на лестницу и здесь решил встретить неприятеля. Находясь на площадке возле небольшого окна, Бастиан обратил внимание, что под окном с внешней стороны расположен небольшой карниз шириной полметра, опоясывающий башню по окружности. Не долго раздумывая, он поднялся на чердак, наспех завернул младенца в свой плащ и вновь опустился на площадку. Затем через окно выбрался на карниз. К счастью, карниз был не очень крутой. Положив ребёнка недалеко от окна, Бастиан быстро устремился за Аделиной. Но было уже поздно. Поднимающиеся воины Генриха заметили его и с мечами наперевес бросились в атаку. Схватка была недолгой. Уложив на месте двоих, Бастиан получил сильный удар мечом сначала по ноге, от чего он упал, а затем по голове. Очнулся Бастиан от боли в ноге, так как один из воинов Генриха, поднимавшийся по лестнице, наступил на рану. Со лба по правому глазу текла струйка крови, голова у Бастиана гудела, как чугунный котёл. От удара по голове мечом, Бастиан периодически то приходил в сознание, то вновь погружался в небытие. В один из таких просветов сознания он отчётливо слышал крики Аделины, когда её тащили воины Генриха по лестнице. В это время Бастиан молил бога, чтобы враги сжалились над несчастной женщиной. Бастиана посчитали убитым, так как он с головы до ног был окровавлен. Но рана на голове оказалась не смертельной, скользящей. Отойдя от контузии, Бастиан вспомнил про ребёнка. С трудом он поднялся и перелез на карниз через окно. Кровь в ране на голове уже запеклась и теперь не вытекала, но чувствовалась общая слабость и болела нога, на которую Бастиан пока не обращал внимания. Снизу Бастиан был виден, как на ладони. Но в данном случае дым теперь из врага превратился в защитника и прикрывал его. Сколько он простоял на карнизе с ребёнком на руках, Бастиан не помнил. Младенец стих и больше не плакал, зато у Бастиана из глаз катились огромные слёзы и капали на лицо младенца. Бастиан беззвучно рыдал. Больше он Аделину не видел никогда. Долго пришлось Бастиану скрываться от врагов. Только богу известно, как ему удалось спастись и вернуться к Раулю Ланьяку. Последствия этих кошмарных дней не замедлили сказаться на бедном ребёнке, который впоследствии и стал глухонемым. Бастиан закончил свой рассказ.

– Значит, после башни ты об Аделине ничего не слышал? – тихо спросил Рауль.

– Нет, мой господин. Если бы я что и узнал, то приложил все силы, чтобы как-то помочь ей или вызволить её, хотя честно, что я мог сделать один. – Ответил Бастиан.

– Что ты, я не осуждаю тебя, напротив, всю жизнь буду признателен за всё, что ты для меня сделал. – произнес Рауль. И после некоторого молчания спросил: – Ты говоришь, что после родов Аделина продолжала долго кричать и биться.

– Да, господин, ей было очень больно, – и, потупив глаза, Бастиан продолжал. – Пуповину я отсёк мечом.

– А не могла Аделина родить двоих детей? – спросил Рауль скорее обращаясь к себе, нежели к Бастиану.

– Не знаю, господин. У меня тогда было мало времени, и я в ту пору не очень разбирался в этих делах.

– Ладно, друг мой, и этого достаточно, – заключил Рауль.