Меч и его Король

— Давайте не поедем, — сказал Хельм, — там стены просоветские. Тут рядом прудик и роща, а купаться не по сезону холодно, вот на свободе и поговорим.

— Я бы скупнулся, — ответил ему Бьярни. — Всяко не холодней, чем дома в похожее время.

Стояло, кстати, начало апреля, так что насчет сезона помолчим.

Пока они договаривались с моей женой, я их разглядывал. Оба на первый взгляд казались похожи возрастом и костюмом — лощёные северяне, шведы, норвеги или еще кто. Однако если Хельм был тотально сед, моложав и элегантен, то Бьярни просто молод и русоволос, а плащ такого же покроя, что и у своего патрона или родича, носил как некую экзотическую диковину из африканского бутика.

Когда они оба загрузились, Хельм — на переднее сиденье рядом со мной, а Бьярни назад, я свернул с обочины и не торопясь подрулил к нужному месту.

— Курите? — спросил я из вежливости.

— Что вы — при даме! — отозвался Хельм. — И вообще, мы только ради маскировки дым пускаем.

— Тогда я вас слушаю.

— Ну… Вот Юлиана не даст соврать. Она меня узнала, а о сыне догадалась. Это ведь я курировал вынашивание. Деньги, специалисты…Охрана плода…

— Иначе меня бы заперли как диковину, Юлик, — вздохнула жена. — Засунули под очень толстое стекло и изучали до потери пульса. Мне ведь никакого ребенка не положено из-за хромосом.

— Мужские они у нее, — подтвердил Хельм. — Регул, натурально, тоже не бывает. Для всех рутенов это неодолимая преграда…

— Рутенов? — переспросил я.

— Но далеко не для всех вертцев. А мы и ваша жена — как раз оттуда.

Я повернулся так резко, что едва не вывихнул шейные позвонки. Бьярн обнимал Юльку одной рукой, другой поправляя на ней покрышку.

— Ну да, Юл. Вертдом, помнишь?

Оба мы неким краем уха слышали от предков о некоем сказочном мирке под названием Вертдом, или Вирт — от «виртуальная реальность». Стране, где золотое средневековье было платиновым, где вдоволь играли в игрушки, что предлагала им высокая цивилизация, но жить предпочитали по своим правилам. Где пшеница урождалась сам-двадцать, а рожь — сам-сто, где никто никого особо не притеснял, а дворяне отличались от мужиков единственно развитым понятием чести. Где для сохранения традиций бессмысленно было заключать их в анклав и окружать стеной, потому что они оказывались невероятно живыми и в своем росте мигом перехлестывали через любую ограду — тем самым переставая быть самими собой. Где обитали две поистине отличные друг от друга расы, которые в смеси друг с другом могли давать непредсказуемое по своим качествам потомство. Люди Суши, как две капли воды похожие на обыкновенных хомо, и Люди Моря, у которых могли родить не только женщины, но и мужчины.

— Вообще-то я привыкла позиционировать себя как женщину, — улыбнулась Юлька. — Особенно после того, как от тебя понесла. Но ты сам рассуди: ведь это просто чудо со мной тогда случилось.

— От присутствия орлиного камня, — кивнул Хельм. — Это знак мужей и мужской силы. Оттого ведь и сын у вас, Юлианы. А не дочка. Как назовете?

— Не думали пока.

— Можно — Арман? Друг такой у меня был. И автор Книги Каллиграмм.

— Не покрестят, — ответил я машинально.

— Ладно, не настаиваю. Кто я, чтобы вам диктовать?

— Похоже, дядюшка Хельм, ты это уже делаешь, — произнесла Юлька. — Иначе бы сейчас не возник.

Бьярни при этом расхохотался.

— А. Тогда так. Ты, Юлия, перестаешь накачиваться этими женскими снадобьями и начинаешь глотать или там колоть всякие тестостероны. Можешь отметиться у обыкновенного врача в том смысле, что хочешь хирургически обозначить свой пол.

— Но это ведь в конце концов означает развод! — ужаснулся я. — В России браки между однополыми невозможны.

— За рубеж переедете. Кстати, там и ребенку выправите документ на рекомендованное имя.

— Но почему она обязана вообще в это влезать? Из благодарности к добренькому иностранцу?

— Юлик. Не забудь, это мой друг. Друг нашей семьи.

— Я вижу, тебя, Юлиана, проинформировали куда лучше моего.

— Потому что вы… как это? Две половинки разных близнецов, — сообщил Бьярни. — Мальчик имеет сестру того же земного корня, мужеженщина — брата от того же семени. Обе других половины — в Вертдоме.

— И им там трудно, — кивнул Хельм.

— Погодите, — взмолился я. Не успел я поверить одной чуши, как вы на меня другую наваливаете.

— А вы тут при чем, Юлиан? — удивился Хельм. Я так понял — напоказ. — От вас ничего не требуется. Ни пол изменять. Ни помогать сестре. Ни стремиться куда-то там.

— И вообще время терпит, — подхватил Бьярни. — Оно ведь в обеих землях по-разному течет. Кому-то из двояшек двадцать, а кому — еще и пятнадцати нет. Пока Фрейр… Юлиана будет возвращать свой натуральный облик, авось половинки подрастут и время как ни на то подтянется. И проход в завесе откроют.

— Вообще-то, Юлианы, — улыбнулся Хельм, — их тринадцать ваших девятнадцати вполне стоили. Маленький мужчина и небольшая, но вполне ладненькая женщина.

— Самое главное дело. Отчего мы им всем так позарез нужны? — спросила Юлька.

— У них беда. Заговор, который может погубить ваших брата и сестру и нарушить весьма нужный проект.

— А подробнее вы не сумеете сказать?

Хельм покачал головой.