Меч Эдриджуна

– Я передам мадам Лартиг, чтобы она сохранила для вас питание. Двух недель вам хватит? Вот только столовая, понятно, будет закрыта. Не держать же ее только ради вас восьмерых? И рацион ваш станет заметно скуднее, по той же причине. Завтрак, обед и ужин будут доставлять в ваш кабинет. Я имею в виду бывший кабинет профессора Налоби, – легко и просто решил все сложности директор школы. – Что-нибудь еще?

– Нужно предупредить родителей участников братства, что ученики задержатся.

– Это они могли бы сделать и сами… – поколебался Бронте. – Но хорошо. Мое слово придаст большую весомость их решению. А то ведь своих чад большинство отцов и матерей всерьез не воспринимают. Еще что-нибудь?

– Один вопрос! – совсем осмелел Битали.

– Да?

– Скажите, профессор, а почему нам ничего не рассказывают об изобретениях смертных? Последние их хитрости с видеозаписями, информационными сетями, беспроводными телефонами… Производят сильное впечатление… И…

– И напоминают о Пятом Пророчестве, – закончил за него директор. – Не беспокойтесь, мсье Кро, Совет Хартии хорошо знаком со всеми достижениями высокоразвитого анклава нашей планеты. Он, кстати, совсем небольшой. В большинстве земель Африки, Азии, Южной Америки или Океании все эти достижения известны ничуть не более, нежели трехопорные заклинания или нисходящие амулеты. Во многих местах, кхе-кхе, смертные по сей день с луками охотятся и под соломенными крышами живут… Но ваш вопрос я слышу довольно часто. Родители, приводящие детей в мой колледж, тоже обеспокоены изменениями, происходящими вокруг.

Профессор извлек откуда-то из-за ворота волшебную палочку, указал на тяжелое пресс-папье:

– Леви! – мраморное грузило вспорхнуло, закачалось в воздухе. – Что вы видите, мсье Кро?

– Оно летает… – неуверенно ответил Битали.

– Именно! – усмехнулся Артур Бронте. – Мы с вами, мсье, обладаем силой, которая позволяет с легкостью управлять поведением и состоянием предметов материального мира. Одним взмахом вы способны воздвигать скалы, сносить леса и создавать озера. Смертные такого дара не имеют и потому вынуждены придумывать подъемные краны, пилы, экскаваторы. Можно сколько угодно восхищаться их хитростью, но все это не более чем костыли, которыми смертные компенсируют результаты своей деградации. Они не способны создавать предметы мгновенных перемещений – и вынуждены придумывать машины и самолеты. У них нет почтовых тетрадей – и они придумали телефоны и телеграф. У них слабый разум – и они придумали костыль для своих мозгов. Приглядитесь внимательнее. Смертные вовсе не стали умнее. Они, наоборот, переместили большую часть своих знаний, своего ума, своих накопленных тысячелетиями навыков в железные коробки и расставили сии склады по подвалам за тысячи миль от своих домов. Каждый выпускник моего колледжа, мсье Кро, оказавшись в одиночку голым и босым в диких землях, способен в считаные дни стать правителем этих земель, хозяином любых местных народов. Отбиться от любых врагов, согреться, добыть еду. А что случится со смертными, если в опасный момент мы лишим их всех этих «серверов», «сетей», «коммуникаций»? Они окажутся отрезанными от собственных мозгов! В один миг они превратятся в жалких животных, ничем не отличных от тех, кто прячется в джунглях Амазонки или гоняется за страусами в Африке. С той лишь разницей, что «продвинутые» смертные не смогут изготовить даже лука! Именно поэтому Совет Хартии одобряет подобное развитие смертного мира и способствует ему. Благодаря новым изобретениям смертные из опасных врагов стремительно превращаются в жалкое стадо. Такой вот неожиданный итог Пятого Пророчества, мсье Кро.

– Благодарю, профессор, – кивнул Битали.

– Никто не возбраняет вам пользоваться костылями, мсье Кро. Но сначала научитесь быть самодостаточным. Достаточно уверенным в себе, чтобы остаться хозяином положения даже в том случае, если костыли отнимут. Именно поэтому никаких новомодных изобретений в моем колледже нет и не будет. Если хотите, развлекайтесь с ними, получив выпускной аттестат. Но только не в этих стенах! Скатиться из людей к уровню смертных легко. Подняться на прежнюю высоту знаний и умений почти невозможно.

– Означает ли это, профессор, что раскрытие тайны нашего существования смертным больше не опасно?