Меч Аркаима

Тройка бандитов опять противно заржала.

— А я не гордый — сказал, сплюнув в сторону Вялый направляясь к Мусе. — Мне эта морда сразу не понравилась.

Но тут бандитов ждал неприятный сюрприз: как только Вялый подошёл к Мусе, тот вскочил на ноги, руки у него оказались свободными и в правой руке, лезвием вниз, сверкнул нож. Лезвие с треском прошлось по горлу Вялого, хлынула кровь. Бандит упал между бревном и костром и захрипел, задёргался в предсмертных судорогах и вскоре затих. А нож сам собой перевернулся в кулаке Мусы — лезвие уже сверкало между большим и указательным пальцем. Балкарец прыгнул вперёд. Но изумлённый Клычгерий не принял драки, зная, как его родственник владеет ножом: он прыжком с места вскочил на ноги и ломанулся в кусты, за ним рванул Проня. Муса погнался было за ними.

— Бирюкаев, в сторону! Твою мать! Ушли! Старший сержант Бирюкаев, что ты тут распрыгался на огневом рубеже? Стрелять не даёшь! Теперь ищи их по тайге!

Муса с удивлением оглянулся:

— Батя!? Ты? Откуда? — радостно спросил.

Перед ним стоял Григорий Тарасович с карабином в руках, Пётр, а за ними маячила нескладная фигура Алима.

— Я- то дома! А вот что ты тут делаешь? Кавказ надоел? Решил на Урал посмотреть? Да знаю я, что ты тут делаешь. Пригодилась моя наука — ножом махать?

— Да — подтвердил Муса, и они обнялись.

— Алим, живой? А я уж думал — конец тебе!

— Это ты спасибо скажи старшему сержанту Иванову. — Ответил за чеченца Григорий Тарасович. — Научили его в десанте часовых без шума снимать.

Пётр шагнул навстречу к Мусе, выпрямился по военному, приложил руку к бейсболки, перевёрнутой козырьком назад, и представился:

— Старший сержант ВДВ — Пётр Иванов!

Балкарец тоже вытянулся, расправил плечи, приложил правую руку к своей панаме, а нож взял в левую руку:

— Старший сержант погранвойск — Муса Бирюкаев!

И они обнялись — армейское братство оказалось сильней межнациональной розни, они как-то не подумали, что один русский, а другой — кавказец, почти боевик и они совсем недавно были по разные стороны баррикад. Сейчас они были солдаты одной армии!

Муса подошёл к Алиму, стал хлопать его по рукам, обнимать:

— Алим, Алим, а я думал, что всё! Зарежут моего мальчишку! И, главное, сделать ничего нельзя было.

Чеченец смущенно улыбался и молчал.

— Да, Алим даже не заметил, как его освободили — сообщил Пётр. — Такой шок был у парня! Я уж и того дебила нейтрализовал, а он всё идёт вперёд, пока Григорий Тарасович у него на пути не встал, только тогда остановился.

— Ладно, хватит обниматься — сказал Григорий Тарасович. — А то сейчас опомнится твой приятель, Муса. И прибежит сюда с автоматом и покрошит всех нас в мелкую капусту. Надо очень быстро отсюда уходить! Собирайте палатку, тушите костёр! А ты, Белка, сторожи, тявкнешь, если, что! Да и Алим быстрее отойдёт от шока, если чем-то будет заниматься.

— У них лагерь где-то недалеко! — сказал Муса, — Там ещё двое.

— Тем более надо уходить! Значить, их всего четверо. Расклад в нашу пользу! Правда, у них «Калаш» есть, и, хорошо если один!

Костёр потушили сразу, что бы у бандитов не было ориентира, если они решат вернуться.

И при свете фонариков помогли Мусе и Алиму собраться.

Через полчаса они были уже далеко от того места, где лишились жизни два бандита Герыча.

Алим потихоньку пришёл в себя. Поинтересовался: как вообще это могло случиться? Ему объяснили, что жизнь вообще полна разных неожиданностей, как приятных, так и не очень.

— Жизнь, вообще, штука интересная! — добавил Муса. — Это тебе не «Три мушкетёра»!

ГЛАВА 18

— Стой, Пронька, стой, слушай! — Клычгерий матерно выругался, он всё злился на себя за своё поспешное бегство. — Куда мы так резво несёмся? За нами никто не гонится! Они сами боятся моего «Калаша», слушай. Они же не знают, что в нём всего два патрона! Наверное, сами удирают с того места. Где Каблук, как думаешь?

Пронька в темноте пожал плечами (говорили они на блатной фене, перемешанной с матом):

— Завалили Каблука! Пацан тот жив. Я видел: он вышел с теми двумя чужими.

— Похоже на то, слушай! Гады! Ничего, Муса, я тебя ещё встречу! — прошипел карачаевец. — Клянусь, ты умрёшь очень медленно! Я тебя на кусочки резать буду!

Пронька достал из внутреннего бокового кармана телогрейки электрический фонарик, включил его и они побрели по направлению к своей стоянки.

Вскоре сквозь ветки деревьев они увидели проблески света от костра. Это была их стоянка и там их ждали.

Двое у костра напряжённо смотрели в темноту, прислушиваясь к шагам из леса.

Из темноты на свет костра шагнули злой Клычгерий и усталый и не менее злой Пронька.

Кацо вопросительно посмотрел на своего вожака.

— Что? Засада! — на своём жаргоне ответил Герыч. — Не один там Муса — четверо их! Завалили наших пацанов, слушай, гниды!

Он сел у костра, достал сигареты, прикурил от горящей ветки, с наслаждением затянулся:

— Водку давай, слушай! — выпуская дым, сказал. — Помянем.

Даг, как самый младший, достал водку, перелитую в пятилитровую канистру, разлил по кружкам. Молча выпили, закусили быстрорастворимым сахаром.