Маугли

- Я смогу, я достоин! - Маугли шептал, не думал о том, что сможет и чего достоин, но слова прибавляли силы, как давали силу витамины от Сергея Ивановича Абрамцева. - Погорячился в каменной тайге, признаюсь, что брал и чувствовал больше, чем удивлялся, поэтому обнаружил себя в неподобающем месте в ненужное время - так олень куду находит себя в пасти волка. - Маугли присел на урну, зеленый ящик крутанулся, Маугли упал, отскочил, задрожал, будто в сильнейший мороз.

Он вспомнил, как рвал зубами нежное мясо оленя, как упивался жиром нерпы, и пронзительная боль потери ударила ниже пояса, словно облили жидким свинцом.

Дядя Федор отливал из свинца грузила, привязывал грузила к сетям, а затем по пьяни топил сети в океане и в реках; злоупотреблял дядя Федор девяткой крепкой, запрещенной на Ямале и в Гренландии, но разрешенной на островах Зеленого Мыса и в Норвегии.

Маугли - дикий, его семья - стая волков, но с дядей Федором он дружил, как дружит волчонок с человеческим охотником без сапог.

Дядя Федор подкармливал Маугли, бросал ему кости, объедки со своего стола, и Маугли счастливый с добычей убегал в тундру, из тундры в - тайгу.

Для сытого волка тысяча верст - ерунда, как кипящая грязь в вулкане.

В последний раз дядя Федор расщедрился и подкинул Маугли мешок с протухшими мясными консервами, что остались от геологов, погибших при загадочных обстоятельствах в сарае дяди Федора.

Волки глотали консервные банки, и необыкновенное чувство сытости при голодном брюхе разогревало стаю не хуже тучи комаров.

Маугли завыл, чесал немытую голову палкой, задумался о Солнце в тайге и, нежданно-негаданно, потому что в тайге или в тундре ко всему готов, а в каменной тундре сплоховал - наткнулся на мягкую стену.

Не совсем мягкую, как пух гагары, но и не гранитно мерзлую, как тундра в январе.

Ощущение, будто гнался за зайцем и врезался в старое замшелое трухлявое дерево.

Над Маугли загремел голос, и голос летел с неба, от духов тайги:

- Полно, полно дикий ты человек с глазами змеи.

Украл? Тогда в тюрьму, к вшам поднарным!

Во мне защиты не ищи, я тебе не мамка с развороченными губами! - огромная женщина, по весу - три Маугли, квадратная, на ногах тумбах, с гранитным лицом, агатовыми глазками и муравьиным носом смотрела на застывшего Маугли сверху вниз - так пилот бомбардировщика снисходительно бросает бомбу на пляж в Майями.

- Михайло Потапыч! Ты нашел меня! Убей! Убей без садизма и отрывания конечностей! - Маугли прошептал, и женщина не слышала его слов за грохотом своего величия: кто этот узкий парень, чтобы она, большая и крепкая, думала о нем, слушала его, приносила ему баланду по пятницам?

Маугли парализовало, он не в силах бежать и сопротивляться перед оборотнем, который на этот раз принял форму огромной женщины - половину неба закрывает телом, а головой - Солнце.

Сейчас свершится, медведь оторвет Маугли голову, и тысячи бурундуков в тайге почувствуют себя отомщенными, и лососи после нереста вздохнут спокойно, потому что никогда больше Маугли не выйдет с костяным гарпуном на охоту.

Женщина сжала Маугли руку, до боли, до слез Маугли и загрохотала дальше - даже медведь издевается над жертвой, забалтывает:

- Недобрый, злой молодой человек, что не уважает женщин и трудовую дисциплину.

Еще раз повторю, что ты недобрый и невоспитанный, а больше - ни слова хорошего в тебя не брошу, потому что недостоин ты, гулена и выжига.

Бежал, ударил головой женщину в грудь и полагаешь, что гордец, отомстил мне за моего мужа Ивана Прокофьевича?

Иван Прокофьевич, если бы не умер за столом с блином в глотке, тебя бы на смех поднял, курам на откуп бы отдал.

Не по силам я Ивану Прокофьевича стала в последние годы, потому что он русской слабой кости, а я - украинка, из Восточной части, и мы - ОГОГО!

Подниму Ивана Прокофьевича на руки, несу по комнатам и чувствую, как руки мои сдуваются, будто лопнувшие воздушные шарики на празднике послушания.

В последнее время не заплетаю косы, потому что волосы коротко подстригла, мешают волосы при приеме пищи, словно злые змеи лезут в мою колбасу: - Женщина вспомнила, выхватила из огромной сумки на колесах батон докторской колбасы (Маугли знал, что она называется - "Докторская", Семен Михайлович Тополь обучил Маугли различать сорта колбас), откусила, как стахановец, потому что кусок - огромный, но с набитым ртом разговаривала, оттого, что - женщина, поэтому - болтушка: - Три килограмма докторской взяла - мало, до дома не довезу, по дороге скушаю, потому что обмен веществ у меня сломался после излома, сначала я пытала обмен веществ, а потом он умер, как в застенках чехословацкого гестапо.