Мацзу (СИ)

— Этим людям придется рисковать жизнью, привозя вам продукты. Если их поймают, то повесят или утопят без суда. Вы защитить не сможете и не захотите, — объяснил я попонятнее и резюмировал: — Поэтому будете платить в два раза больше, чем здесь написано, или я попрошу мистера Эллиота назначить переговорщиком кого-нибудь другого.

— Это слишком много, — попробовал он брыкаться.

— У вас не та ситуация, когда вспоминают слово дорого. К тому же, заплатит в конечном итоге Джон-компани, — сказал я и задал провокационный вопрос: — Или тебе жалко денег этих жуликов и транжир⁈

Каждый порядочный чиновник, а иных не бывает, считает личным оскорблением существование богатых бизнесменов.

— Пожалуй, ты прав, увеличим из-за риска цену вдвое, — согласился Джералд Фрейзер, хотя, как догадываюсь, больше его испугал вариант с заменой на другого переговорщика.

Я переписал цены в прейскуранте чиновника, после чего Боа Пын сделал перевод на китайский в трех экземплярах, и они вместе с английскими вариантами были розданы всем участникам встречи. Теперь любой британский чиновник или офицер, которому будут доставлены продукты, обязан заплатить, исходя из расценок, указанных в этих документах.

После чего я отправился с Джералдом Фрейзером к выделенному мне участку земли, располагавшемуся метрах в пятистах от строящегося Дома правительства. Все участки между ним и моим уже осваивались другими собственниками, причем самый большой и быстрее всех возводимый принадлежал Джон-компани. Начальником стройки у них был рослый огненно-рыжий густо-конопатый ирландец Эддан О’Нейл. Я договорился с ним на кельтском языке, что параллельно займется и моим домом. Объяснил на словам, что именно хочу, и выдал аванс — все заработанное за ночь на перепродаже опиума. При этом я не буду возражать, если рабочие будут трудиться на меня, а получать зарплату у Джон-компани и строительные материалы будут оплачиваться ею же. За это буду доплачивать лично ирландцу.

— Приятно встретить сообразительного соплеменника в такой глуши! — радостно произнес Эддан О’Нейл, удовлетворенный заключенной сделкой

— Моя мама была твоей соплеменницей, а я американец, — уточнил я.

— Все американцы — это бывшие ирландцы, а все ирландцы — это будущие американцы! — выдал он, хохотнув первым и единственным.

С этим трудно поспорить, потому что сейчас основной поток эмигрантов в США из его родины. Ирландцам надоело давиться картошкой, решили переключиться на кукурузу.

56

Бернард Бишоп перед отправкой к острову Вампоа для продажи легальных товаров порекомендовал меня другим американским капитанам. Клипера по одному начали переходить в бухту Тай Там и избавляться от запрещенного груза по цене, хорошей для них и великолепной для меня. Покупали опиум танка, хакка и купец-одиночка Мань Фа и взамен привозили провизию.

Еды не хватало на всех, поэтому Чарльз Эллиот послал куттер (одномачтовое судно с гафельным парусом) «Луиза» и шхуну «Пирл» к прибережным деревням в эстуарии реки Жемчужной, чтобы купили все, что смогут. Возле полуострова Кау-лун (Девять драконов) они встретились с тремя большими китайскими военными джонками. Переводчиком у британцев был Карл Гюцтлафф, немецкий миссионер, служивший в Джон-компани и использовавший свое положение для бесплатной раздачи Библий, которые китайцы прочитать не могли, поэтому употребляли для совершенно других, более приземленных целей. Его жена Мэри — уже вторая, первая умерла при родах — заведовала в Макао школой и приютом для слепых, расположенном неподалеку от моего дома. При первом взгляде на нее, у меня в мозгу вспыхнула неоновая вывеска «Чокнутая мымра», а начиная со следующего, одно из этих слов, причем без какой-либо системы. Карл Гюцтлафф был полиглотом, прекрасно говорил и писал в том числе и на китайском, который выучил в Сингапуре, но, вот беда, так и не понял менталитет этого народа, как и других юго-восточноазиатских. Миссионер был искренне уверен, что аборигены любого возраста — это невинные дети-язычники, которых следует добрым словом и примером переманивать на путь истинный. Китайцы подыгрывали ему, считая блаженным дурачком. Они несколько часов гоняли его с одной джонки на другую, затягивая время и мороча голову. Китайский менталитет не позволял сказать твердое «нет», а тупой гвайлоу не понимал это, продолжал настойчиво тарабанить в закрытую дверь.