Мацзу (СИ)

Я поздоровался с ними на южно-китайском (кантонском) диалекте, которым овладел с помощью своей шанхайской подруги в двадцать первом веке. Она была родом из Гуанчжоу и относилась к народу хакка (пришлые), который считает себя родоначальниками всех китайцев, хранителями древних традиций и говорящими на самом правильном языке. Раньше они жили на севере, а потом были вытеснены в южные провинции, где и стали понаехавшими. Остальные жители Поднебесной обзывают хакка, а заодно и всех шанхайцев, ушлыми проходимцами и даже организаторами печально известных Триад. И это при том, что весь остальной мир считает таковыми всех китайцев. Здороваясь, я смотрел в глаза самому старому из мужчин, сутулому типу с темно-коричневым морщинистым лицом с очень редкими седыми усами и бородкой, и довольно толстой и длинной седой косой, свисающей сзади из-под черной конической соломенной шляпы. Еще на нем была черная рубаха, запахнутую направо, как у женщин, и короткие штаны до колена. Босые ноги были почти черного цвета, не отличишь от одежды. У китайцев очень просто определить, кто начальник: за редчайшим исключением, кто старше, тот и рулит, и наоборот.

Он ответил мне, после чего, медленно произнося слова на языке, который я не сразу определил, как ломаный португальский, сообщил:

— Мы танка, — и сразу спросил: — А ты из какого народа?

— Мой народ живет севернее португальцев, на языке которых ты говоришь, — ответил я.

Старика перемкнуло. Видимо, мой южно-китайский был таким же ломаным, как его португальский.

— Гвайлоу говорит на нашем языке, — тихо подсказал ему другой старик, помоложе и не сутулый, который стоял рядом слева.

Как объяснила когда-то в будущем моя подруга, гвайлоу можно перевести, как человек-призрак, бледное привидение, то есть проклятый. Типа той женщины, что мне привиделась ночью. Так презрительно называли европейцев на юге Китая, а на севере произносилось, как гуйцзы, иногда с добавлением сиян (западный). Китайцы, как и японцы, достойные их ученики в этом и не только, считают всех иностранцев варварами и делят по направлениям.

Чтобы прервать паузу, я представился:

— Меня зовут Александр, коротко Саса. Мой корабль затонул во время тайфуна. Не знаю, спаслись ли остальные. Больше никого не видели из гвайлоу?

— У Бо, — назвался старик, после чего сообщил: — Мы не выходили сегодня на лов рыбы. Мы теперь редко рыбачим.

На его лице появилось выражение, с каким произносят: «А вот раньше, в годы моей юности…». Интересно, какое бы было оно, если бы я сказал на полном серьезе: «А вот в году моей юности, лет через сто-двести…»?

— Видел там, — я показал направление на клипер, — стоит на якоре трехмачтовый корабль. Не знаете, как на него попасть, где их лодки причаливают к берегу?

— Мы сейчас поплывем к нему, — ответил старик. — Можешь отправиться с нами.

— Не откажусь, — сразу согласился я.

2

3

Когда миновали остров, на который меня вынесло приливное течение, мне начало казаться, что здесь уже бывал. Задал несколько вопросов У Бо и выяснил, что нахожусь в эстуарии реки Чжуцзян (Жемчужной). Здесь ловят много жемчуга. На самом деле это название места слияния трех рек: Сицзян (Западная), Дунцзян (Восточная) и Бэйцзян (Северная). Остров, на который я выбрался — будущий Гонконг. Южные китайцы будут называть его Хёнкон (Благоухающая гавань). Северо-восточнее расположены несколько маленьких островков и большой Лантхау, будущий Лантоу, на котором пока нет огромного Будды, международного аэропорта, дельфинария и прочих вывертов цивилизации, только каменный форт с сонным гарнизоном, который не замечает, что творится под носом, пока их не побеспокоят. Дальше на восток на полуострове находится Аомэнь (португальский Макао). Выше по течению реки на обоих берегах раскинулся будущий город Гуанчжоу, который англичане называют Кантоном. На самом деле в империи Цин нет деления на города, а только на провинции, управляемые чиновником в ранге бучжэнши. Видимо, в противном случае потребуется слишком много бюрократов. То есть это провинция Гуандун, часть которой варвары переименовали на свой манер в Кантон.

Я бывал в Гуанчжоу в двадцать первом веке. Приезжал на выходные со своей китайской подружкой в гости к ее родителям. У китайцев к тому времени будет круто иметь в друзьях европейца. Поскольку я был хоть и русским, но работал в американской компании, а большая часть южных китайцев (про северных знаю плохо) мечтала перебраться в США и стать миллионером. Иногда это кое-кому удавалось. Я был как бы мостиком в мечту, к сожалению или нет, не сбывшуюся. Запомнилась мне в Гуанчжоу телебашня, в то время вторая по высоте в мире. Она видна из любого конца города. Ночью подсвечивалась разноцветными огнями и казалась длинноногой девушкой с узкой талией, которую окликнули сзади, и она начала поворачиваться и застыла в этой позе.