Матросы Наркомпроса

— Нельзя потворствовать, — поддерживал председатель месткома. — Так всю спецшколу можно разнести по косточкам.

— А как трудно было выпросить у шефов комплект духовых инструментов, — говорил Константин Васильевич Радько.

«Выгонят или лишат формы», — подумал рассыльный и крепче прижался к двери. Ему было жаль непутевого Димку, который сам накликал беду.

Старший политрук Петровский по обыкновению сопел и не торопился с выводами. Только один Святогоров знал, что нельзя повесить на Майдана такую сумму. Мальчишка оставит школу наверняка. Утром у Михаила Тихоновича была Димкина мачеха и все рассказала.

Сергей Петрович вспомнил о письме. Его принесла на днях гражданка Мымрина, член родительского совета содействия. Группа родителей жаловалась, что их дети стали гораздо хуже успевать по алгебре и геометрии. В дневниках недавних отличников прочно обосновались посредственные, а иногда и плохие оценки.

«Преподаватель Святогоров сеет в учениках недоверие к утвержденным программам и стабильным учебникам, заставляет сомневаться в правильности ответов в задачниках и даже в формулах, открытых человечеству корифеями науки. А сам он кто? Рядовой учитель. Уроки ведет подозрительно тихим голосом. Как же после этого верить ему самому?»

Директор конфиденциально посоветовался с Василием Игнатьевичем Артяевым. Предместкома хотя и не преподавал математику, но также оказался невысокого мнения о методических способностях Святогорова.

Вопрос со Святогоровым предстояло решать. Но директор удивился, отчего плохой преподаватель ведет себя так независимо.

— Можно подумать, — сказал Михаил Тихонович тихим голосом, — что я разговариваю не с педагогами. Мы решаем судьбу молодого человека. У Майдана нет ни отца, ни матери. И платить ему нечем.

— Отец погиб? В финскую? — заинтересовался старший политрук.

— Может быть, все это следовало выяснить заранее? — обернулся к нему Святогоров. — Но в данном случае я полагаю главным другое. Майдан не виноват. Не он разбил инструмент. За что же его наказывать?

Раз уж речь зашла о педагогике, обиделся Сергей Петрович, самое время вручить Святогорову жалобу родителей. Но тут вмешался Петровский и заявил, что совсоду надо больше внимания обращать на детей из малообеспеченных семей.

— Не только совету содействия, — ехидно заметил военрук. — Вам тоже. Тем более что вы с Майданом как будто старые знакомые.

Евгений Николаевич запыхтел, кожа у него сравнялась цветом с яркой шевелюрой. Старший политрук на реплику не реагировал и стал выяснять у математика, как была испорчена труба.

— Не удивлюсь, — сказал Политура, — если завтра соседи музыкантов рехнутся и изведут все трубы.

Радько тоже согласился с тем, что настоящий виновник происшествия сам капельмейстер. Кто разрешал ему раздать инструменты по домам? После такого оборота дела Михаил Тихонович посчитал, что он здесь лишний. Математик удалился так же вежливо и решительно, как и вступил в разговор. Сергей Петрович не успел ознакомить его с родительским письмом.

В итоге дежурство у Генки Коврова выдалось очень познавательным. Он убедился, что и в дальнейшем нет никакого резона избегать этой почетной вахты. Он даже совсем забыл о своем обещании вести себя сдержанно и достойно, чтобы отец за него не краснел. Почетная вахта еще не кончилась, а Генка уже размагнитился и потерял бдительность. Возмездие обрушилось без всякой задержки.

За горячим спором никто в кабинете не обращал внимания, как в приемной все время возникали шипящие звуки, будто кто-то пытался изобразить дикцию директора. Теперь же, когда судьба Майдана была решена, Сергей Петрович вопросительно посмотрел на дверь. По всем признакам по приемной мчался паровоз. На полном ходу чокались буферами вагоны, с ритмичным свистом металась в золотнике кулиса Стефенсона.

Константин Васильевич Радько выглянул из кабинета, и было слышно, как он упрекнул:

— Вы ведь не в цирке, а на службе.

Локомотив со всего маху затормозил, а Радько, вернувшись обратно, засмеялся:

— Рассыльный отрабатывает флотское «Яблочко», Между прочим, получается.

— Занимаются черт знает чем, а на контрольных двойки, — недовольно процедил директор. — В гороно сегодня говорили: «Со всего города собрали отличников. Где же они теперь?»

Потом Уфимцев вышел в приемную и лично объявил рассыльному наряд вне очереди.

— Многих беспокоит снижение успеваемости, — поддержал директора председатель месткома. — Например, преподаватель физики Дормидонтов, — тут он со значением взглянул на Радько, — считает это результатом увлечения игрой в солдатики.

— А вы как считаете? — спросил Артяева военрук. Василий Игнатьевич развел руками, признаваясь в некомпетентности. Радько понимающе улыбнулся:

— Вопрос слишком серьезный, чтобы решать его на ходу. Пора обсудить это на педагогическом совете.

Директор кивнул. Он и не подозревал, какой сюрприз приготовил для школы хитроумный военрук.

ГЛАВА 10. НАСКВОЗЬ И ДАЖЕ ГЛУБЖЕ