"Матрица" как философия

В финале «эКзистенЦии» мы не можем отличить реальность от иллюзии, поскольку в неожиданной концовке говорится, что весь фильм, который мы смотрели, был иллюзией, тестовым прогоном компьютерной игры. Многие аспекты этой «внешней игры» копируют внутреннюю игру, и это может сбить зрителей с толку относительно того, что было иллюзией, а что — реальностью. Эта путаница вкратце излагается в реплике испуганного героя: «Скажи, мы все еще в игре?»

Это различие концовок показывает две стратегии, отражающие возможности фильмов создавать иллюзии. В идеале, чтобы оставаться последовательной, «Матрица» должна позволить зрителям обнаружить и отвергнуть иллюзию, создаваемую фильмом, в пользу собственного творческого выбора. Но, мне кажется, все происходит как раз наоборот. Фильм прославляет не свободу от Матрицы, а увлечение захватывающими кинематографическими симуляциями. Я думаю, «Матрица» должна восхищаться совсем другим. Но вспомните — на корабле вне Матрицы мир теряет свою привлекательность: все вокруг серое и обветшалое, люди унылы, вынуждены питаться вязкой и неаппетитной кашей. Члены экипажа бреют головы, что делает их похожими на монахов, одеты они в лохмотья и в большинстве своем обезображены отверстиями на шее. Фанатам, несомненно, больше нравится внешний вид Киану в симуляторе: там он красив, его волосы длиннее, в шее нет отверстия, он одет в черный плащ и умеет летать по воздуху. Только в симуляторе Киану—Нео доступны удивительные телодвижения, скорость и возможность убивать.

Спрашивается, какой из миров притягивает, очаровывает и запоминается больше. Мой ответ — мир симу-лятора. Мы остаемся в этом мире, а не на корабле, где якобы «реальное» тело Нео дожидается новой связи с Тринити. В этом мире мы видим облаченного в плащ красавца Нео, бродящего в толпе людей, а затем несущегося по небу, предвещая «мир без правил и подчинения, без преград и границ, мир, где возможно все». Его полет и слова подразумевают, что люди не должны быть скованы физическими телами. Фильм дает пищу эскапистским фантазиям об интеллектуальной реальности, где немногие избранные не будут ограничены физическими законами. (И само собой, им не придется напряженно работать, чтобы совершенствовать свои навыки.) Фильм оставляет нам образ Нео, нарушающего, подобно

Супермену, физические законы. Зрителям хочется освободиться от иллюзий, но фильм лицемерно стремится к тому, чтобы оставить нас заложниками собственных фантазий.

Сюжет «эКзистенЦии», с его идеей «игры в игре», напротив, заставляет задуматься над тем, может ли иллюзия быть лучше обычной жизни. В финале мы узнаем (или думаем, что узнаем) о том, что победа Аллегры над Тедом в игре «эКзистенЦия» — иллюзия, внушенная демонстрационным прогоном другой игры — «транСценденЦии». Герои фильма выходят из «эКзистенЦии», чтобы посмеяться и обсудить свои роли, комментируя, ломимо прочего, свой забавный акцент в игре. Внезапно Джуд начинает говорить со своим нормальным английским акцентом, а не с сухим канадским, который мы слышали раньше.

В то время как в «Матрице» арсенал кинематографических трюков используется для втягивания зрителя в иллюзорную реальность, в «эКзистенЦии» игра выступает как метафора создания фильма. Это обнаруживается на автозаправочной станции, где Гас говорит Аллегре: «Мне нравится твой сценарий. Хотелось бы поучаствовать». Позже Аллегра объясняет, что разные авторы строят игру по-разному, совсем как разные режиссеры. «эКзистенЦия» не делает упрощенческих выводов о том, «вредно» ли играть в игры и смотреть кино. Таким образом, в ней отсутствует лицемерие «Матрицы». Тед беспокоится о том, что игра может вызвать психоз, но, когда выходит из нее, он видит, насколько скучна обыденная действительность, и мы вместе с ним понимаем, что игры могут быть безумно увлекательными. Видимой целью «Матрицы» является возвращение людей к порожденной ими самими действительности, хотя одновременно «Матрица» затягивает зрителей в реальность, которую выдает за нечто большее, чем фильм. В «эКзистенЦии» все наоборот: в шаловливой манере она указывает на недостатки игры, одновременно напоминая, что наслаждение фантазией обусловлено скукой реальной жизни,

Профессиональные философы могут заявить, что оба фильма представляют незрелый взгляд на реальность и иллюзию, похожий на обычный для неофитов философии вопрос: «Что, если я бабочка, которой снится, что она человек?» Обе картины предупреждают людей о возможной зависимости от машин, однако и сами они, и DVD, саундтреки, сиквелы и веб-сайты являются симуляциями, к которым мы, зрители, «подключаемся» для развлечения и от которых можем оказаться в зависимости. Какой же фильм сильнее стимулирует размышления об этой зависимости, а также содержит более интересный и честный взгляд на удовольствие от «соединения» душ и тел? Я постаралась доказать, что это нарочито глупая и вульгарная «эКзистенЦия», а не якобы глубокая, увлекательная и «освободительная» «Матрица».[172]