Матёрый

А на вид все так пристойно. И на слух тоже.

Существует жилищная проблема, существует губернатор, озабоченный ею до невозможности, а ещё есть некое АОЗТ «Самсон», которое берётся в меру сил и возможностей наращивать жилищный фонд Курганска, и в подрядчиках у него – не абы кто, а турецкая строительная фирма. Если верить Рудневу, то часть особняков, которые вырастут на месте дачного посёлка, будет передана в распоряжение городских властей. Там можно будет разместить детский дом, профилакторий или что-нибудь другое, не менее полезное и нужное. Когда-нибудь потом. Позже. Это ведь звучит лучше, чем никогда?

Наверняка вся эта афёра затеяна не случайно, не с бухты-барахты. Что-то Итальянец просчитал, что-то продумал, каким-то образом нашёл свою выгоду, ради которой он и живёт на этом свете. Но Громова совершенно не интересовала механика этого дела. Он знал твёрдо одно: нельзя, чтобы на островке, где похоронена Ксюха, возник какой-нибудь ресторан с итальянской кухней, где будут насыщаться, поплёвывая в воду, счастливые обладатели особняков. Пусть они сорят деньгами где-нибудь ещё, Громов не возражал. Но не здесь. Не в этом посёлке, возведённом не их руками. Не на этой земле, политой чужими кровью, потом и слезами.

– Не обломится тебе здесь ничего, Корлеоне недоделанный, – пробормотал Громов.

Итальянец его услышал. Снисходительно улыбнувшись, он сказал:

– Я и моя команда привыкли руководствоваться одним простым, но действенным лозунгом: «Сказано – сделано». Я привык претворять свои планы в жизнь немедленно, не откладывая их в долгий ящик. – Он обращался уже не столько к телезрителям, сколько к ведущей, в которой Громов не без удивления опознал свою знакомую – Людмилу. Она прямо вся извелась в своих тесных брючках, бросая взгляды на часы, а Итальянец посматривал на неё, как кот, подстерегающий доверчивую птичку. – Так что, – говорил он, чуть ли не облизываясь, – в заключение беседы хочу пригласить вашу съёмочную группу на место событий. Милости прошу ко мне в пятницу в первой половине дня. Вместе прокатимся с турецкой делегацией за город… Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… А? – Итальянец интригующе хохотнул.

Громов резко подался вперёд. Неужели он не ослышался? Неужели завтра Итальянец действительно осчастливит своим присутствием посёлок Западный?

Людмила вся затрепыхалась в не менее радостном экстазе, чем тот, который не так давно испытала на этом самом диване, когда лежала под Громовым.

– Конечно, – чирикнула она. – Мы с радостью принимаем ваше приглашение. Нашим зрителям будет интересно проследить за развитием событий.

– Ещё как! – машинально подтвердил Громов, невидящие глаза которого были устремлены на экран. И хотя никакого Итальянца там уже не наблюдалось, он обращался именно к нему, когда мрачно произнёс:

– Ну что, Руднев А. С.? Теперь за спинами пацанов не спрячешься, м-м?

* * *

«Мы в расчёте».

Вот и весь текст послания, оставленного Саней.

Его расчёт был предельно прост. С кухонного стола исчезла бутылка водки, из холодильника – упаковка крабовых палочек, а из-под дивана, на котором спал Громов, – заряженный револьвер.

«Стреляться вздумал, что ли? – тоскливо подумал он. – Только этого мне не хватало!»

Саня исчез с оружием в самый неподходящий момент. Без общества вздорного мальчишки Громов обошёлся бы, причём с превеликим удовольствием.

Но револьвер! Ему как раз нашлось достойное применение, а он оказался в руках юного истерика. Забился небось в какую-нибудь щель, как таракан, и барабан с демонической улыбкой крутит. «Погиб поэт, невольник чести», и все такое. Если напьётся – пьян, может и пальнуть в свою бестолковую башку.

Где же его теперь искать?

Громов натянул джинсы и вышел из дома. Во дворе его поджидал чёрный соседский пёс с героической кличкой… Рэмбо? Ах да, Рокки… Он сидел в нескольких шагах от крыльца, с видом виноватым и торжествующим одновременно. Его глаза то блудливо ускользали в сторону, то вопросительно поглядывали на человека, как бы спрашивая совета.

– Ну, что там у тебя? Выкладывай, – рассеянно сказал Громов, озираясь по сторонам.

Он не ожидал, что его предложение будет выполнено столь буквально. Рокки осторожно приблизился и выложил из пасти на крыльцо блестящую штуковину с обрывками цепочки. «Золото, – определил Громов, вертя в руках стрекозу. – Золото плюс целая россыпь драгоценных камней. Если бриллиант в лапах стрекозы настоящий, то кулон должен стоить целое состояние».

Рокки выжидающе смотрел на Громова, доволен ли?

Странный пёс. О сороках-воровках, падких на «все блестящее, Громову слышать доводилось. Но собаки…

– Где ты это взял, м-м? – спросил он.

– Ау-уф! – неопределённо отозвался Рокки.

– Очень вразумительно, – сказал Громов. – Спасибо за исчерпывающую инфор… Черт!

Присмотревшись к неожиданному дару, он обнаружил на звеньях цепочки бурые пятна. Абсолютно чистого золота, конечно, в природе не существует, но обычно его все же отмывают от крови, а не выставляют его сомнительное происхождение напоказ.