Материалы Сета. Часть 1

Я настолько привыкла думать о себе как о физическом существе, привязанном к пространству и времени, что фактически отказывалась верить доказательствам моего собственного опыта. Занимаясь самой интуитивной деятельностью из всех существующих, я пыталась быть все более объективной. Я стремилась вернуться в мир, который на самом деле оставила навсегда, — во вселенную, где не существует ничего, кроме материи, где невозможно общение с другими реальностями или измерениями. И все же мы продолжали устраивать сеансы с Сетом два раза в неделю.

С выходом из тела (астральной проекцией) я столкнулась, когда сидела в гостиной и говорила за Сета. Сет описывал, что я видела, когда мое сознание было далеко от тела, воспринимая события и места, находящиеся в другом городе или даже штате. У нас имеется, например, свидетельство двух братьев из Калифорнии о том, что Сет правильно описал их дом и его окрестности, когда я говорила за него в городе Эльмира, штат Нью-Йорк на расстоянии трехсот миль. Эти факты отрицать невозможно.

После выхода моей первой книги я стала получать письма от незнакомых людей, просящих помощи или совета. Я согласилась провести несколько сеансов для тех, кому помощь была особенно необходима, хотя ответственность меня пугала. Сами люди не могли присутствовать на сеансе, поскольку жили очень далеко, но они сказали, что советы помогли им, а информация относительно их жизни была верной. Сет часто объяснял нынешние трудности человека тем, что в прошлых воплощениях он не решил какие-то проблемы, и давал советы о том, как с этим справиться.

До этого я полагала, что данные о перевоплощениях были восхитительным плодом воображения, порожденным моим собственным подсознанием. Когда все это начиналось, я не верила, что мы способны пережить хотя бы одну смерть, не говоря уже о том, чтобы это происходило снова и снова.

Нас с Робом трудно назвать религиозными людьми в традиционном понимании этого слова. Мы годами посещали церковь только во время свадеб или похорон. Я росла в католической семье, но чем старше становилась, тем труднее мне было принять Бога своих предков. Ирония нашептывала мне, что Он так же мертв, как и они. Рай, мысль о котором поддерживала меня в детстве, в подростковом возрасте стал казаться пустой пародией на смысл жизни. Кому захочется сидеть и петь гимны Богу-отцу, даже если Он и существует, и какому разумному Богу может требоваться такое поклонение? Это будет очень неуверенный в себе и отвратительно человекообразный Бог.

Альтернатива — то есть пламя ада — представлялась столь же невероятной. Получалось, что традиционный Бог наших отцов спокойно сидел себе с благословенными праведниками на небесах, пока дьявол подвергал мучениям прочих несчастных усопших. Бог, решила я, исчерпал себя. Я бы не потерпела такого друга. Если уж на то пошло, следуя истории, он и с сыном своим не очень хорошо обошелся. Но Христа, по крайней мере, можно уважать, думала я. Он был здесь и знает, каково это.

Итак, еще до того, как мне исполнилось двадцать, я отказалась от устаревшего Бога, Девы Марии и сборища святых. Я отказалась от рая и ада, ангелов и дьяволов. Существо, состоящее из химических веществ и атомов, которое я называла «собой», не попадет в эти ловушки — по крайней мере, в те, которые я смогу распознать.

Роба воспитывали иначе. Его родители придерживались некоего общественного протестантства с удивительно наивными догматами. В целом, Бог любил мальчиков и девочек в крахмальных рубашках, живущих в респектабельном районе, обутых в чистые ботинки, воспитываемых отцами, которые получали приличную зарплату. Еще лучше, если в дополнение ко всему этому их матери пекли печенье для родительского комитета.

Мы оба не испытывали обид при мысли о явной несправедливости Бога — мы просто не обращали на Него внимания. У меня была моя поэзия, у Роба, художника, — его живопись. Мы оба ощущали единство с природой. Поэтому я была необычайно удивлена, когда внезапно начала говорить за кого-то, кто якобы пережил смерть. Иногда я ругала сама себя, думая, что даже моя бабушка-ирландка с трудом поверила бы в приведение у себя в гостиной — а я-то считала ее суеверной. Пережившая смерть душа казалась частью взрослых глупостей, и я полагала, что благодаря высшему образованию, острому уму и врожденному бунтарству мне удалось сбежать от них. Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять: я так же слепо отрицала идею жизни после смерти, как некоторые принимают ее. Теперь я понимаю, что, хотя я гордилась своей непредвзятостью, широты моих взглядов хватало только на те идеи, которые не противоречили моим собственным убеждениям. Сейчас я знаю, что человеческой личности доступна более широкая реальность, чем мы готовы поверить. Кто-то дал мне более пятидесяти тетрадей увлекательнейшей информации, и даже в минуты самых сильных сомнений я не могла отрицать реальность сеансов и сообщений Сета. Количество, качество и теоретическое содержимое материалов «зацепили» нас практически сразу.