Читаем Математик Боя. Жизнь сильнейшего полностью

Мадара, напряженно державший печати, счастливо осклабился, но почти сразу же побледнел и зашатался. Карума шагнул к учителю, еще не до конца все понимая, но его опередил Изуна. Черной молнией младший брат Мадары метнулся к нему и поддержал. Растерянность с его лица уже начала уходить.

Как и глаза, рассыпающиеся осколками красного стекла.

— Все нормально, — тяжело дыша, успокоил брата Мадара. — Эта техника вернула тебя к жизни, как и должна. Полноценно. Но твои настоящие глаза она не скопировала, потому что ими пользуюсь я.

— Плевать на глаза! — тряхнул челкой Изуна. — Ты сам как? Все в порядке? Я почувствовал, что твоя чакра уходит в ноль. От такого можно и умереть.

— Мне это не грозит, — улыбнулся такой заботе Учиха. — Моих сил хватит, чтобы восстановиться. У меня здоровья на несколько Узумаки. А на глаза не плевать. Вот, возьми…

Взяв Изуну за руку, Мадара вложил в нее те самые Шаринганы, которые совсем недавно доставили по воздуху шиноби Страны Неба из Страны Ветра. Глаза Тецуи Учиха. Глаза племянника великого Мадары.

И глаза его брата, конечно же.

— Это Мангеке Шаринган? — тут же догадался Изуна, почувствовав их чакру. — Но чей он? И спасет ли меня это от слепоты?

— Спасет-спасет, — уверенно закивал Мадара. — Твои глаза спасли меня, а эти спасут тебя. И усилят. А их хозяин… Они принадлежали твоему сыну.

— Тецу? — мгновенно понял Учиха, вздрогнув. — Но ему же… Постой, он пробудил Мангеке Шаринган? И успел его лишиться? Сколько лет я был мертв?!

— Двадцать шесть лет, брат, — тихо ответил Мадара. — Я же уже сказал — мне нужно о многом тебе поведать.

Бывший мертвым двадцать шесть лет, двадцатичетырехлетний Изуна Учиха проникся. Проникся всей ситуацией, в которой оказались он и его брат. Перед самой своей смертью он был до конца верен брату и его силе, а потому отдал ему свое самое дорогое сокровище — глаза Мангеке Шарингана. Но тогда он даже и вообразить не мог, что свою верность братству Мадара выразит его воскрешением через долгие два десятка лет. И вот теперь он здесь.

— Забавно… — рассеянно усмехнулся Изуна, сжимая глаза собственного сына в руке. — Безумно забавно, Дара.

* * *

— Раз-два, раз-два! — разносился по двадцать четвертому тренировочному полигону бодрый голос Сенсомы.

Он стоял почти посередине полигона, скрестив руки на груди, и своим счетом задавал темп отжиманиям, которым были подвергнуты Орочимару и Фугаку. Шиноби отличаются от людей физически в гораздо лучшую сторону, так что, казалось бы, одни из самых перспективных и сильных генинов поколения не должны были испытывать трудности с простыми отжиманиями. Однако, они их испытывали, причем еще какие!

Тяжело не покрыться потом с ног до головы, если за твою тренировку взялся знаменитый Математик Боя.

— Второй час прошел, вы молодцы! — бодро оповестил ребят Сенсома. — Показываете настоящий боевой дух!

— Если мы упадем, вы устроите что-нибудь похуже, — отдуваясь, пропыхтел Орочимару.

Юноша физическими данными не блистал, как, собственно, и его младший товарищ, а потому ему очень не нравилось часами толкать землю. Увы, но их учитель был в этом плане довольно суров и категоричен, так как о пользе огромнейшего количества повторений простых упражнений знал из личного опыта. И еще гаже было то, что из того же опыта он прекрасно знал о пределе, дальше которого генинам не пройти.

Единственным несомненным плюсом такой тренировки, по мнению Орочимару, было лишь то, что не приходилось взаимодействовать с взбалмошной Майко и ее псом. Жесточайшая пытка, призванная избавить своих жертв от свободного времени и любых намеков на бодрость и свежесть, названная Сенсомой «отжиманиями», завуалированно подавалась им как способ увеличить свои объемы чакры. Духовные составляющие и у Орочимару и у Фугаку были очень серьезными, но вот физические от идеала были дальше, чем далеко.

Причем же тут Майко? При том, конечно, что ей как-либо увеличивать чакру без надобности — ее у девчонки и так в избытке. Поэтому она сегодня тренировалась индивидуально. Но на сложность тренировки ее индивидуальность никак не влияла.

— Это чер-р-ртовски т-р-рудно! — рычала девушка, припав к самой земле всем телом.

Прямо сейчас Инузука использовала одну из основных способностей своего клана — Технику Четырех Лап. Ее нинкен, приняв форму Клона Зверя Человека, находился рядом с ней. Скалясь и рвясь ринуться вперед, в бой, они стояли позади Сенсомы, не сводя с него глаз.

— Клан Инузука обучает способных детей Технике Четырех Лап с десяти лет, — Сенсома отвернулся от отжимающихся парней, оставив им своего Теневого Клона. — Техника несложная, но имеет ряд ограничений, которые не позволяют вот так вот запросто использовать ее тем, кто членами клана Инузука не является. Первое ограничение, конечно же, тенкецу. И в этом твоя проблема. Не используя свои тенкецу на максимум до двенадцати лет, ты и Четыре Лапы делала неверно. Сейчас же, ты начинаешь исправляться.

— Очень сложно… контр-р-р-р… — девушка самым натуральным образом зарычала, а ее нинкен, чувствуя ярость хозяйки, вторил ей как можно более угрожающе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Коммунисты
Коммунисты

Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его.Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона. Развитие сюжета строго документировано реальными историческими событиями, вплоть до действий отдельных воинских частей. Роман о прошлом, но устремленный в будущее. В «Коммунистах» Арагон подтверждает справедливость своего убеждения в необходимости вторжения художника в жизнь, в необходимости показать судьбу героев как большую общенародную судьбу.За годы, прошедшие с момента издания книги, изменились многие правила русского языка. При оформлении fb2-файла максимально сохранены оригинальные орфография и стиль книги. Исправлены только явные опечатки.

Луи Арагон

Роман, повесть
~А (Алая буква)
~А (Алая буква)

Ему тридцать шесть, он успешный хирург, у него золотые руки, репутация, уважение, свободная личная жизнь и, на первый взгляд, он ничем не связан. Единственный минус — он ненавидит телевидение, журналистов, вообще все, что связано с этой профессией, и избегает публичности. И мало кто знает, что у него есть то, что он стремится скрыть.  Ей двадцать семь, она работает в «Останкино», без пяти минут замужем и она — ведущая популярного ток-шоу. У нее много плюсов: внешность, характер, увлеченность своей профессией. Единственный минус: она костьми ляжет, чтобы он пришёл к ней на передачу. И никто не знает, что причина вовсе не в ее желании строить карьеру — у нее есть тайна, которую может спасти только он.  Это часть 1 книги (выходит к изданию в декабре 2017). Часть 2 (окончание романа) выйдет в январе 2018 года. 

Юлия Ковалькова

Роман, повесть
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман