Мать Зимы

Город Кхирсит лежал меж двух горных отрогов, словно жемчужина, зажатая в клешнях краба; на берегах озера, раньше представлявшего собой вулканический кратер с водой невероятно синего цвета. Гору, белевшую за желтыми и розоватыми городскими стенами, Джил сразу же узнала, ибо видела ее во сне.

Сайкотл Ксиам, Мать Зимы.

По пути сюда они с Ингольдом не видели ничего, кроме следов разрушения. От былых богатств Алкетча не осталось и следа. Им попадались селения, лежащие в развалинах, сожженные дотла враждующими армиями, уничтоженные дарками или чумой.

Военных отрядов им больше не встречалось до самой долины Хатиобара. Здесь горели Хишетские виноградники, и лишь благодаря чарам невидимости им удалось пробраться сквозь расположение войск Эсбошета, Ваира на-Чандроса и множества разбойничьих отрядов.

Сейчас по всему городу колокола звонили к вечерней молитве, перекликаясь на разные голоса, соотносившиеся с разными святыми. Путники помылись в ручье среди холмов прошлой ночью, но все равно выглядели сущими бродягами, и Джил осточертело сносить презрительные взгляды прохожих, которые не привыкли видеть женщин без вуали. В душе она гадала: чувствовала бы себя она точно так же, если бы лицо ее не было изуродовано шрамом? Гадая также, замечают ли эти люди мутации, которые наверняка происходили в ее теле. Дюжину раз не меньше она уже глядела на себя в зеркало, которое нашла в таверне, а до того — во всех отражающих поверхностях, которые попадались на пути. Не было никаких изменений, — пока что... Так шептали ей голоса. Джил невольно поймала себя на мысли, что боится, не врут ли ей зеркала.

— Это ненадолго, — утешающее добавил Ингольд.

— Надеюсь, что так. — Джил обмакнула в вино кусок хлеба, намазанный мягким сыром. — Деньги у нас закончились, и не думаю, что мы сможем долго протянуть здесь, таская воду и скребя полы.

Ингольд широко раскрыл глаза с деланным недоумением.

— А я думал, мы с тобой начнем убивать людей за деньги. — Он глотнул вина и задумчиво нахмурился. — Наверняка что-нибудь придумаем. На самом деле, мне нужно только... Ага!

В наступивших сумерках в таверну повалили завсегдатаи, в большинстве своем — мелкие уличные торговцы и ремесленники, но также целая группа, освещенная ярким сиянием факелов: двое мужчин, окруженные женщинами без вуалей, в тонких ярких обтягивающих платьях с макияжем на лице и совершенно нелепыми в этой ситуации четками на шее, — а также служители-мужчины, одетые почти так же, как двое старших; то есть в кожаные штаны и жилеты из позолоченной кожи, украшенные самоцветами, и высокие позолоченные сапоги. Тела их были щедро умащены ароматными маслами.

— О, замри мое сердце! — пробормотала Джил.

— Гладиаторы, — с довольным видом прокомментировал Ингольд. — Только эти двое, конечно. А остальные...

— Собутыльники и поклонницы, — перебила его Джил со странным восторгом перед предсказуемостью человеческого поведения. — В моем мире они точно так же сопровождали рок-группы. Ты хочешь сказать, что в то время как вся империя разрывается по швам, ее раздирает гражданская война и уничтожает золотая лихорадка, и бог весть что еще, люди по-прежнему тратят деньги на развлечения?

— Да, и больше, чем всегда, как мне кажется. — Ингольд прищурился, что-то прикидывая в уме. — Посмотри на их одежду. Такая же красная эмблема, как у людей Эсбошета, на спине и на рукавах. Наверняка, все гладиаторские команды выбирают себе покровителей среди принцев, бьющихся за власть в империи. Когда я был здесь сорок лет назад, сторонники команд устраивали целые бунты, убивая людей сотнями, и все из-за исхода очередного поединка. Я чрезвычайно рад их видеть.

— Ты знаешь этих парней? — С Ингольдом никогда ничего нельзя было предсказать заранее.

— Пока нет. — Маг допил вино и поднялся с места. — Но приятно видеть, что некоторые вещи не меняются.

Вместо того чтобы прямиком направиться к гладиаторам, — те обращались со своими поклонницами и служителями таверны в точности, как и предполагала Джил, — он взял свой дорожный мешок и выскользнул из таверны. Джил последовала за Ингольдом по пятам. В двух кварталах начиналась площадь, на которой стояло просторное приземистое здание со стенами; выкрашенными в ярко-желтый цвет, со множеством выбеленных известью колонн и ниш для святых изваяний. Люди теснились повсюду на площади, поднимая облака пыли, от которых у Джил першило в горле; воры, проститутки, продавцы наркотиков и сладких орешков, — все сновали здесь, торопясь заработать побольше. Факелы горели повсюду, бросая отблески на яркие шелка, на настоящие и поддельные самоцветы, на расшитые вуали, на амулеты против демонов, нелепые шляпы и туфли с загнутыми носами, на напомаженные кудри и скверные парики.

Ингольд двинулся прямиком сквозь лес колонн, а Джил — за ним, расталкивая телохранителей богачей и тощих маленьких попрошаек. Вокруг доносился гомон голосов. Какая-то девушка в желтых шелках демонстрировала друзьям вуаль, окропленную кровью: «Думаете, у вас хорошие места? Наша ложа была так близко к арене, что когда Серый Кот перерезал глотку Дургану...»