Мать Лжи

На несколько мгновений Дантио потерял сознание. Когда он пришел в себя, рядом с ним на коленях стояла Оливия, вытиравшая кровь с его лица и что-то говорившая по-флоренгиански. Ему казалось, что сейчас он в состоянии воспринимать только вигелианскую речь. Дантио попытался сесть и закричал от боли в левом плече. Оно было сломано. И, наверное, еще несколько ребер.

Свидетель не должен пытаться влиять на ход событий.

— Ложись! — взмолилась мать. — Мы пошлем за целителями.

Нет! Все синаристы уже заняты — в городе идет сражение — а он должен досмотреть эту схватку, даже если ему суждено умереть. Оливия перестала с ним спорить и помогла сесть.

Сражение замедлилось. Со временем юные бойцы утомят Стралга, но он уже совсем близко к северной двери. Помнят ли они об этом? Дантио попытался определить, где находятся флоренгианские боевые звери, которых он обнаружил во дворце, но голова у него кружилась, и он ничего не видел дальше колонн. Однако он почувствовал, что и в коридорах дворца идет сражение.

Катастрофа! Один из флоренгиан оказался слишком близко или потерял равновесие… огромные челюсти рептилии сомкнулись на голове юного воина. Победно заревев, лорд крови оторвал несчастного от пола и встряхнул, как собака, поймавшая кролика, и спина флоренгианина с громким треском переломилась. Его товарищ — Дантио их уже не различал — прыгнул на спину огромной рептилии, но тут же начал соскальзывать вниз по чешуйчатой шкуре.

Кулак взревел, широко разинул пасть и отшвырнул в сторону тело врага, одновременно пытаясь сбросить второго противника. Однако в самый последний момент тот сумел зацепиться когтями за ошейник Стралга. Лорд крови не мог дотянуться до шеи укоротившимися передними лапами и завертелся на месте. Черный зверь взлетел в воздух, точно флаг, и Кулак едва не достал его страшными зубами, но тот уже держался за ошейник обеими руками — он подтянулся и уперся ногами в плечи Стралга, а затем изо всех сил дернул. Металл начал растягиваться. Флоренгианин выпрямился почти в полный рост, и ошейник еще глубже врезался в горло Стралга.

Задыхающийся Кулак рухнул на пол с такой силой, что чуть не погасли все свечи. Если он рассчитывал раздавить врага, то опоздал. Натянувшись, точно струна, ошейник лопнул. Молодой верист откатился в сторону. Лишившись благословения своего бога, Стралг захрипел и забился в судорогах. Через несколько мгновений он умер и вернулся в прежнюю форму.

А черная лягушка неожиданно превратилась в Орлада, который начал танцевать вокруг поверженного врага, вращая над головой окровавленный ошейник.

— Я победил! Я победил! Я победитель! — кричал Орлад.

ГЛАВА 39

Фабия Селебр знала, как нужно бинтовать сломанное плечо, поскольку в детстве внимательно наблюдала за сиделками Паолы. Она схватила черное покрывало с трона и подбежала к Дантио в тот момент, когда по воплям Орлада стало ясно, что он одержал победу.

— Подними ему руку! — сказала Фабия матери.

Дантио закричал, но Фабия к этому готовилась.

А потом зал наполнил отчаянный крик, перекрывший шум с улицы.

— О боги! Что это? — воскликнула Оливия тоном человека, не готового к новым сюрпризам.

— Орлад. — Фабия пыталась сосредоточиться на перевязке. — Видимо, он нашел Ваэльса. Они были очень близки.

Закончив с плечом Дантио, она помогла ему подняться — сейчас не время сидеть. Одни боги знают, кто может ворваться в Зал с Колоннами. Старейшины суетились вокруг трупа Стралга. Между колонн понемногу появлялись другие люди — они боялись войти внутрь, однако сзади напирали любопытные. Весть о смерти Кулака моментально разнесется повсюду — но чье войско сейчас контролирует город?

— Пока посидишь на троне, — сказала Фабия, поддерживая брата за здоровую руку. — Необычное возвращение на родину, да? Неужели в Селебре всегда что-нибудь происходит, мама?

Оливия всхлипнула, смеясь и плача одновременно.

— Нет. Я вообще плохо понимаю, что происходит. Я чувствую себя старой и сбитой с толку.

— Я молода, но сбита с толку еще больше. Нам сказали, что ты превосходно управляла городом в течение последнего года.

— О, как бы я хотела, чтобы ваш отец мог вас увидеть!

— Мы все этого хотели бы. Однако мы успели лишь на похороны. Орлад убил дракона и может сложить его тело к ногам отца в качестве жертвы. Селебра будет жить, ужасы Храга подошли к концу — благодаря твоим детям! Мы отомстили, мама. Мы одержали победу! Все… о, благослови мои клыки и когти!

Это были любимые слова Ваэльса. Фабия увидела, как Орлад несет к катафалку его окровавленное тело. Все молчали, когда он положил Ваэльса рядом с отцом. Один из старейшин поднял с пола хламиду и торжественно протянул ее Орладу, который с мрачным видом вырвал ее у него из рук и быстро накинул на себя, чтобы прикрыть наготу. Свет свечей падал на текущие по его лицу слезы.

Однако Ваэльс не вернулся в человеческую форму, и рядом с дожем лежало мохнатое животное, нечто среднее между лягушкой и обезьяной, с окровавленной изуродованной головой. Куда исчезла его красота?

Оливия увидела в этом осквернение и закричала:

— Нет!