Мать

У мужчин все очень просто: не получилось – можно переиграть жизнь заново. У каждого столько шансов, сколько позволяет мораль. Мужчина может хоть десять семей бросить, всегда найдется дурочка, вообразившая себя той единственной. Ради нее-то он изменится. Да и в общем-то, разводов было так много, потому что он искал ее. Ту, единственную. Это все чертовы сказки, где Иван-дурак встречает Елену Прекрасную и становится добрым молодцем. Сразу и полцарства находит, и свадебку играет. Нас прямо с малых лет готовят к Иванам-дурачкам, только обманывают в самом главном. Не изменится Ваня, так и останется лежать на печке, а полцарства придется добывать самой. После рождения детишек Ванька и вовсе исчезает из дома, сбегает в другую сказку.

Он бросил нас и ушел, но нельзя назвать это горем. Своим побегом мой сказочный принц сделал мне огромное одолжение. Наконец закончились эти издевательства. С каждым годом, безусловно, становилось все тяжелее и тяжелее справляться с ребенком. Только вот не надо забывать, что он моя кровиночка, и мне было легко прощать ему все тяготы нашей жизни. Муж по факту вообще является условным родственником. Не по крови, а лишь по обоюдному соглашению. Как только в паспорте ставят штамп о разводе, вы чужие люди. Таким образом, прощать сына мне было просто, а мужа невыносимо тяжело. Но все же я ненавижу его. Не за себя, конечно, мне стало легче, а за сына, ведь он бросил его на произвол судьбы.

Мой щит, мое одеяло

Выйти на работу мне так никогда и не пришлось. Такого ребенка не отдашь в садик и в школу. Двадцать четыре часа в сутки мы были вместе. Мне сорок лет, а я ни дня не работала. При других обстоятельствах этой фразе можно позавидовать. Можно представить жену богатого человека, ее главная работа – красиво встречать мужа по вечерам и молчать, если он задерживается. Она каждый год собирает им чемоданы на дорогой курорт. Отправляет детей на платные занятия и кружки. Но моя правда такова: после родов между мной и ребенком перерезали пуповину, прервали нашу физическую связь, этим каналом я питала и взращивала свое дитя. Эта трубочка из плоти и крови как бы передает маленькие кирпичики для строительства нового организма. Жаль только, что эти кирпичики крадут из большой, уже законченной стройки. Доставая этот строительный материал из тела будущей матери, природа рушит понемногу женский организм. Я это вижу так. Не зря же зачастую здоровый женский организм после родов приобретает ряд неприятных болячек. Варикозное расширение вен, плохие зубы, залысины и самое противное – геморрой. Конечно, благодаря медицине почти все можно исправить. Пусть новые кирпичики уже не вставить в несущие стены, но можно очень неплохо зашпаклевать дыры и трещины. Видимо, когда мой ребенок строился во мне, организм решил сэкономить на стройматериалах. На стройку моего малыша поступал дефектный кирпич. А возможно, дело в бывшем муже. Не сперматозоид ли является фундаментом здания? Ведь с плохим фундаментом даже самые крепкие стены начнут рушиться. Не хочется ощущать себя виноватой. Может, я вовсе и не думала бы так, но когда столько времени тебя винят во всем, убеждают в никудышности, то и сама начинаешь в это верить. Такое чувство, будто на уроке труда девочки шьют фартуки и вышивают крестиком, а мальчикам преподают виртуозное психологическое давление. У моего мужа пятерка. На этих уроках их учат отлынивать от домашних забот, унижать женщин и выходить сухими из воды.

Но пуповина – это реальная связь. Физическая. Потом на всю жизнь остается связь нематериальная. Пока малыш совсем кроха, эта духовная пуповина связывает вас многометровыми невидимыми толстыми нитями, завязанными многочисленными узлами. По мере взросления узлы распутываются, а нити истончаются. Когда отпускаешь ребенка во взрослую жизнь, нить настолько тонка, что ее почти не видно. Это правильный ход событий. Дети вырастают и заводят детей. Но когда ты мама, как сейчас говорит толерантное общество, особенного ребенка, эта пуповина не истончается и узлы не развязываются. Наоборот, все крепнет и затягивает тебя в непрекращающееся материнство. Спустя двадцать лет после родов я с ребенком обвита канатами, а не нитями и узлами. Их настолько много, что мы едва видны в этом клубке. Я привязана к сыну полностью, каждая минута моей жизни посвящена ему. Можно привести другое сравнение. Я будка, к которой прикреплена привязь. Я даю крышу над головой своему сыну, но я же ее и удерживаю. Будка должна быть устойчивой, а привязь крепкой, чтобы держать мертвой хваткой любого. Именно любого. Сегодня сын спокойный и податливый, но буквально за одну минуту, при сочетании определенных факторов, он может превратиться в бешеное чудовище.