Мастеровой

– Сим указом людям с вашим даром запрещено участие в дуэлях – под угрозой заключения в крепость и предания суду. Осененного с зеркальным щитом невозможно победить. Зато он убьет любого.

– Не знал об этом, – развел руками Федор. – Ведь сам из простецов. Гвардейцы не сказали и о даре не спросили.

– Знаю, – сморщился генерал. – Вы не виноваты. Ошибка секундантов. Распорядитель проявил халатность. Хотя можно их понять – об указе позабыли. Последний Осененный со щитом умер тридцать лет назад. Других не появлялось. За границей вовсе не было. И теперь внезапно…. А теперь скажите мне: откуда дар? Кто ваши родители?

– Я не знал их, Ваше Императорское Высочество. Младенцем был подброшен в монастырь. Рос в приюте. Потому шел иной стезей.

– На которой славно отличились, – заметил генерал. – Изобретатель, храбрый офицер. У меня сомнений нет, – повернулся он к царю. – Родовая кровь. Только неизвестно чья.

– Значит, ты согласен? – спросил Георгий.

– Да, – ответил генерал.

– Господин штабс-капитан, – объявил император. – Обстоятельства сложились в вашу пользу. Я прощаю вас. Предлагаю поступить в гвардейский полк Осененных Благодатью. Чин вы сохраните, но уже по гвардии. Отличитесь в службе, обещаю титул. Ваш ответ?

– Для Атоса это слишком много, а для графа де Ла Фер – слишком мало, – хмыкнул в голове Друг.

– Для меня большая честь, – поклонился Федор. – Только я, пожалуй, откажусь. Если вы позволите.

– Не хотите стать гвардейцем? – удивился государь. – Интересно, почему?

– Осененных подле вас хватает, а оружие изобретаю только я. У меня задумки на сей счет. Разрешите их осуществить?

– Вот как? – сморщился Георгий. – Ну, как знаете. Была бы честь предложена.

– Штабс-капитан зря считает, что избежит службы в гвардии, – усмехнулся генерал, – В случае войны его мобилизуют и отправят под мое начало – как офицера с редким даром. Это вам понятно, Кошкин?

– Так точно, Ваше Императорское Высочество. Но могу я попросить?

– Попытайтесь.

– На войне не будет проку от моего дара. Защищаю лишь себя. Если уж мобилизация… Разрешите мне создать отряд. Вооружить и обучить его по собственному разумению.

– Ну-ка, ну-ка? – заинтересовался великий князь. – Поподробнее.

– Две сотни нижних чинов при трех офицерах. Батарея бомбометов, легкий пулемет в каждом отделении. А еще по винтовке особой выделки для меткого стрелка. У остальных солдат – пистолеты-пулеметы.

– Это еще что? – удивился генерал.

– Скорострельное оружие под пистолетный патрон Маузера. Эффективно в ближнем бою, на расстоянии до ста саженей. Мной придумано, но еще не сделано. Обязуюсь вооружить ими роту за свой счет.

– Для чего такой отряд? – спросил Георгий.

– Проведение диверсионных действий в тылу противника, – стал перечислять Федор. – Отражение его прорывов на критических участках фронта и еще многое другое. Отряд – мобильный, для чего следует посадить его на грузовики.

– Любопытно, – согласился генерал. – Напишите мне об этом. Я подумаю.

– Слушаюсь! – сказал Федор.

– Мы вас больше не задерживаем, – сообщил Георгий.

– Честь имею, Ваше Императорское Величество и Ваше Императорское Высочество!

Федор щелкнул каблуками, повернулся и вышел из кабинета. Царь с великим князем проводили его взглядами.

– Что скажешь, дядя? – спросил Георгий.

– Дерзок, но умен. Ловко вышел из-под вашего гнева, переведя разговор на иной предмет. Но полезен без сомнения. Пусть пребывает на заводе. Там посмотрим.

– Ладно, – согласился царь…

* * *

Поезд на Николаевский вокзал прибыл в середине дня. Кошкин с капитанами вышли на перрон и позвали носильщиков. Офицеры не таскают чемоданы, да еще в таком количестве. В Петербурге Рогов с Куликовым накупили подарков для родных, да и Федор не отстал. Пусть он без семьи, но есть кого порадовать. Ту же Оболенскую, к примеру. Помогла ее наука в Петербурге. Откровенно говоря, сохранила ему жизнь. Будет не по совести ее не отблагодарить.

Трое офицеров в сопровождении носильщиков направились к извозчикам. Только не дошли. Немолодой лакей в ливрее вырос перед ними.

– День добрый ваши высокоблагородия, – поклонился офицерам. – Я ищу штабс-капитана Кошкина.

– Слушаю, – ответил Федор.

– Его сиятельство желает с вами говорить. Пожалуйте со мной.

– Мы спешим, любезный, – буркнул Федор. – Нам в Тулу ехать.

– Это не займет много времени, ваше благородие. Князь ждет в автомобиле у вокзала. Он велел вам передать, что задержит ненадолго.

– Что ж сходи, Федор, – пожал плечами Куликов. – Неприлично отказать князю. Мы пока наймем извозчика и будем ждать в коляске.

Федор мысленно выругался и отправился за лакеем. Пройдя через здание вокзала, они выбрались на площадь. Здесь лакей подвел его к большому черному автомобилю и открыл дверцу.

– Пожалуйте, ваше благородие.

Федор снял фуражку и залез на задний диван. Осмотрелся. На диване у другой дверцы восседал незнакомый пожилой господин в черной шерстяной тройке и галстуке над крахмальным воротничком. Рядом с ним покоился такого же цвета цилиндр. Лицо вытянутое, с нездоровой краснотой и резкими чертами. Что-то в нем показалось Федору знакомым.