Мастера (сборник)

Тем временем подошли макароны, и Леденцов сел завтракать. На звонок Катеньки он решил не отвечать. Судя по всему, их отношения перешли в завершающую стадию. Немного жаль было эту маленькую, вечно взлохмаченную девочку-белочку. Емельян Павлович был в её жизни первым более-менее удачным романом. Предыдущие рыцари на белых конях обеспечили Кате череду злобных воспоминаний и два аборта.

– Ничего, – сказал себе Леденцов, – теперь у неё есть и положительный опыт. Приманит кого помоложе.

Самого Емельяна Павловича Катенька заарканила классическим женским методом – «отвали, козёл!». Конечно, таких вульгарных выражений она не произносила, но вела себя в точном соответствии с этим девизом. Именно в период ухаживания Леденцов привык просить прощения за неизвестные ему провинности, часами говорить глупости по телефону и покупать цветы оптом.

А теперь все это следовало потихоньку сворачивать. В противном случае дело закончилось бы никому не нужной свадьбой, неизбежной супружеской ложью, загулами молодой жены и беспочвенными скандалами. Двенадцать лет разницы в шкаф не засунешь. Словом, противный случай – он противный и есть.

«И вообще, – подумал Емельян Павлович, – надо навестить нашего текстолога». Подумал – и понял, что уже успел соскучиться по завораживающему действу, которое поглотило весь вчерашний вечер.

Тогда он не мог уяснить, что должен делать. Иван Иванович раз за разом повторял: «Захотите, чтобы Сергей Владиленович выпил водки» – и Леденцов старался захотеть. Но Саня, контролирующий процесс, только сокрушённо качал головой. Видимо, желание у Емельяна Павловича получалось неискреннее.

– Хорошо, – сказал Портнов, – попробуем по-другому. Можете ничего не хотеть. Вместо этого представьте, как наш гость хватает бутылку и выпивает её.

– Сколько можно над человеком издеваться, – вздохнул Тридцать Три, но его реплику проигнорировали.

Леденцов сосредоточился и представил: вот маленький человечек протягивает руку, отработанным движением срывает пробку, подносит «чекушку» ко рту… В это время звякнул телефон. Иван Иванович отвлёкся на секунду, и бомжующий лингвист стремительно завладел вожделенной бутылкой. Движение его было молниеносно, как полет стрелы. А ещё оно напомнило кинофильм, который Леденцову показывали в детстве на уроках биологии: лягушка охотится на мошек. Портнов с боем вернул бутылку на место.

– Уже лучше, – сказал он, – только силу не рассчитали. Надо нежнее.

– Нежнее? – уточнил Емельян Павлович. – Думать о водке с нежностью?

– Именно. Скажите, вы не почувствовали некоторого сопротивления?

– Чёрт его знает. Кажется, что-то было. Что-то упругое.

– Отлично. Это и есть эффект «отбойника». Попробуйте надавить на него, но чуть-чуть. Без фанатизма.

Леденцов пробовал ещё раз десять, но рассчитывать силы так и не научился. Чувствуя сопротивление, он слишком резко усиливал давление (слишком ярко все представлял) и каждый раз текстолог получал шанс схватить бутылку. Однажды от случайного толчка она опрокинулась и покатилась к нему по столу.

– Но-но! – прикрикнул Саня. – Без телекинезу мне тут!

Тридцать Три вздохнул протяжно и с присвистом.

– Отпустили бы вы меня, граждане, – сказал он голосом профессионального страдальца. – Я бы уж сам как-нибудь…

Часам к семи Иван Иванович решил, что на сегодня достаточно, и самолично вручил сосуд с огненной водой измученному подопытному лингвисту.

Емельян Павлович понял, что вымотался. Он пытался задавать Портнову вопросы общего характера, но тот остановил его коротким жестом руки:

– Как только вы немного натренируетесь, половина вопросов отпадёт. Остальное расскажу. Честное слово. Многое станет ясно уже завтра.

«Завтра наступило, – подумал Леденцов, допивая кофе, – пора прояснять многое»…

…Катенька после несостоявшейся встречи в пятницу остервенела окончательно. Она обзвонила все известные ей телефоны Палыча и всех его знакомых. Она оставила ему истеричное послание на автоответчике. Последнее было совершенно недопустимо, но Катенька из состояния остервенения уже перешла в стадию растерянности, долго там не задержалась и направилась прямиком в отчаяние.

Она даже сбегала в офис «Мулитана», обнаружила на его двери все те же бумажки с печатями и запаниковала. После этого Катенька могла только сидеть дома, гипнотизировать телефон и повторять, как заевшая граммофонная пластинка:

– Только чтобы ничего не случилось! Только чтобы ничего не случилось!..

…Насвистывая «Тореадор, смелее в бой!», Емельян Павлович вышел разогревать машину.

Чтобы уже через пять минут врезаться в фонарный столб.

16

Травма была небольшая, но дежурный врач вцепился в Емельяна Павловича.

– Это вы сейчас себя хорошо чувствуете, а вдруг у вас шок? Вдруг вы выйдете отсюда и сознание потеряете? Меня главврач со свету сживёт!