Мастера (сборник)

Первое, что сделал Николаич, когда мы отпоили Машку валерьянкой и унесли спать на диван, – попросил меня взять кубик и провести несколько опытов по усложнённой методике.

Мне плотно завязали глаза и попросили выкинуть пятёрку. Я послушно повиновался, добросовестно представив себе, как кубик останавливается пятёркой вверх. Меня попросили повторить снова. Потом ещё раз. В конце концов я сбился со счёта, у меня заболела рука, а главное, замучила неизвестность. Гарик с Николаичем, хотя и видели, что происходит, но комментировали процесс исключительно междометиями.

Когда экзекуция была завершена, с меня сняли повязку, и Гарик молча протянул исписанный листок с результатами. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять – все законы теории вероятности были посланы к чертям. Пятёрка лидировала с подавляющим преимуществом.

Потом пошли более серьёзные и навороченные тесты из числа тех, которыми меня мучили ещё год тому назад. Результаты повторялись с точностью до знака. Каким-то не совсем постижимым образом я умудрился поменять шило «отбойника» на мыло «топора».

К трём часам ночи мы были настолько вымотаны и подавлены, что молча разбрелись по местам ночлега. Гарик увёз Машку, хозяин постелил себе на кухне, а я завалился на приснопамятный диван.

Угрюмое отупение накатилось на меня. Мыслей не было. Отдельные чувства вспыхивали яркими сполохами на фоне серой внутренней сумятицы.

Самым сильным и отчётливым чувством была обида. На кой барабан мне эти ваши непрошеные «дары», от которых выть хочется? Как мне от них теперь избавиться? И зачем было душу мотать? Самое обидное в этой обиде было то, что непонятно, с кого требовать ответ. С Николаича? С жестокой судьбы? С бога, черта, духов предков, джиннов-ифритов, орков-гоблинов?

Не на кого пожаловаться, да и некому. С тем и уснул.

9

Утром я просыпался медленно и постепенно – как, собственно, и рекомендуют врачи. Момент начала пробуждения был упущен, но в некий момент я понял, что за окном уже давно и нервно чирикает синица.

Синицы уже в городе. Значит, совсем зима, в лесу холодно и одиноко. Сегодня на зорьке синица выглянула из дупла, зябко передёрнула плечами и, вздохнув, принялась упаковывать вещи. Наскоро упаковав всё необходимое, окинула хозяйским глазом летнюю квартиру…

Очень люблю я этот миг: когда, не дождавшись окончательного пробуждения, организм снова погружается в дрёму. Одна часть сознания жонглирует мыслями и образами, выстраивая их по законам сновидения, другая – с изумлением комментирует полученный бред. Словно на гребне морской волны, я то погружаюсь, то выныриваю из сладкого, иррационального мира, в котором дозволено все, и все дозволенное логично, и не вызывает удивления бесшумный полёт над ночными крышами или мгновенное перемещение во времени и пространстве.

Хороший мир, я бы в нём с удовольствием поселился насовсем.

Интересно, а в свете происшедших со мной изменений возможно такое переселение души в мир моей болезненной мечты? Я ведь теперь как Емеля. По щучьему велению. Или как золотая рыбка. Кстати, интересная закономерность – отчего это в фольклоре умение выполнять желания (читай – свойства «топора») приписывается исключительно рыбам. Надо проконсультироваться у Николаича.

Консультация, происшедшая за утренним кофе, развеяла мои умозаключения в пух и прах. Оказывается, сказки о Емеле и золотой рыбке – это просто различные варианты одного и того же народного предания. А в фольклоре полным-полно исполнителей желания нерыбьего происхождения – трое из ларца, цветик-семицветик, джинны. В конце концов, различные артефакты: кольца, зёрнышки, платки для махания.

И самое главное – все профессиональные исполнители желаний работали на клиента, в отличие от «топора», который работает только на себя. В этом месте Николаич выразительно посмотрел на меня.

– Ну я-то не такой! – поспешил откреститься я.

– Не такой, – согласно кивнул мой собеседник. – Пока не такой. Пока вы не осознали до конца, как это сладко – повелевать сущим. Исполнять собственные желания одной только силою мысли означает быть божеством. Практически всемогущим, хотя и не всеблагим.

Что-то не нравился мне сегодня Николаич. Слишком он официальный и собранный, словно замполит с похмелья.

– Ну да, всемогущим! – попытался подловить его я. – Вы же сами говорили про рамки существующей реальности.

– Говорил. Но не объяснил до конца. Рамки существуют только в мозгу «топора». Человек не может представить себе ничего, кроме того, что видел своими глазами. Все наши самые страшные кошмары и самые смелые фантазии – просто неожиданная комбинация из образов, хранимых в отдалённых уголках памяти. Впрочем, даже в существующей реальности можно наворотить такого, что потом никакие археологи не докопаются до остатков человечества. Поэтому мы и боремся с ними.

Нависла тяжёлая, душная пауза.

– С ними – это значит и со мной тоже?

Николай Николаевич Романов смотрел на меня очень долго. Глаза у него были карие и сухие, голос звучал тяжело и твёрдо.

– Если бы я с вами боролся, вы были бы уже мертвы.